Четвертый вектор триады
Шрифт:
Сан двинулся вперед плавным, но быстрым шагом Скользящего По Грани. С лязгом первого удара гармония шагов кончилась, и между манекенами закрутился бешеный вихрь Абсолютного У Вэй. Только сейчас Летта поняла истинный смысл этого понятия. Недеяние отнюдь не означало Недействия. Можно было быть стремительным, как полет ласточки, и активным, как горная река, но при этом сохранять полное Недеяние. Главное — не совершать насилия над миром, не стремиться приспособить его к своим желаниям и капризам — просто соответствовать окружающему и меняться в гармонии с ним.
Сатвийский послушник двигался вдоль коридора быстро и уверенно. Он решал поставленную задачу, наслаждаясь возможностью
— Что ж, пора и мне, — вслух проговорила Летта и, сглотнув сладкую слюну, рванулась в атаку.
Это был Бой. Удары сыпались со всех сторон, они дергали внимание амазонки во все три уровня, во все шесть направлений. Вдобавок ко всему некоторые манекены не стояли на месте, а перемещались. И пусть они сдвигались на какой-то шаг, но и этого было достаточно для десятикратного усложнения ситуации. Буквально в первые мгновения этого сумасшествия Летта пропустила прямой удар рукояткой копья в Солнечное Сплетение. Дыхание прервалось, кровавый туман начал заволакивать периферию. Стиснув зубы до боли в висках, девушка рвалась дальше. Силы возникали ниоткуда и, сгорая в огне воли, растекались по жилам лихорадочным возбуждением битвы. «Назад Пути нет!» — билась в мозгу упрямая мысль. Где-то на середине дистанции дыхание вернулось, и чудом не упавшее тело потеряло возможное оправдание. Падать было уже нельзя. Можно было победить. Можно и нужно. Эти два понятия неожиданно потеряли различия и обрели новый, общий смысл. Будущее непрерывно рождалось, и Летта управляла этим процессом, вовремя отсекая боковые ответвления, игнорируя проблему выбора. Будущее рождалось здесь и сейчас. Единственное Будущее. То, что надо. Вариантов не было. Был Бой.
Мимо последней статуи Летта промчалась, уже ничего не видя. Если бы Сан не был Саном, она зарубила бы его. Даже оказавшись в стальных тисках его захвата, девушка некоторое время ожесточенно дергалась, всхлипывая и кусая губы. Горячка боя отпустила ее лишь после акустического удара, нанесенного Саном мощно и своевременно. Ей, конечно, рассказывали, что сатвийские монахи могут повергать врагов силой своего крика, но не до такой же степени…
— Ты что, не мог отхлестать меня по щекам? — выдавила Летта, обретя способность говорить.
— Видишь ли, руки у меня были заняты, а для ударов ногами дистанция подходила мало. Кроме того, я сильно опасался за свою жизнь.
— Издеваешься?
— Ничуть! Ты бы видела свои бешеные глаза. Я до сих пор удивляюсь: почему на моем лице нет ожогов?
— Ну, кончился наконец этот треклятый Металлический Коридор?
— Осталась последняя статуя. — Сан указал на огромного, ощетинившегося сталью черного паука с десятком многосуставчатых лап. Лапы были вооружены ножами разной формы — от изогнутого «лунного рога» до извилистого «бивня повелителя вод». Четыре сустава на каждой из них позволяли манекену наносить сколь угодно сложные удары в любом месте окружающего пространства. Паук был так пропитан магическими флюидами, что казался почти живым. — По-моему, этим монстром должны управлять минимум четыре человека, — предположил Сан, медленно сжимая и разжимая кисть пострадавшей руки.
Летта сосредоточилась. Сначала ей не удалось ничего разглядеть за мутной завесой защитного блока, сляпанного, правда, на скорую руку и не очень умело. Потом из тумана проступили очертания не четырех, а восьми человек, сидящих на коленях перед окошками в полу.
«Их восемь. Они над нами, — передала девушка. — Я могу сковать одного-двух, но остальных хватит с избытком».
«Разгадка этой статуи откроется в ее действиях. Дорогу осилит идущий!» — и Сан быстрым прыжком ворвался в сектор поражения.
Ему пришлось применить неистовую технику веерной защиты. Меч, в неровном свете масляных светильников, почти неуловимо метался вокруг, высекая звенящее стаккато из атакующих железных щупалец. Через полминуты Сан отпрыгнул назад. Сдвинув брови, он смотрел на застывшую статую и пытался проявить уже назревший в подсознании ответ.
— Нет, не могу, — обернулся он к Летте, — Недостаточно информации.
— Смотри! — коротко бросила девушка и рванулась вперед. Суставчатые щупальца хищно вскинулись ей навстречу. Они атаковали почти одновременно, с успехом применяя тактику «песчаного вихря».
Только крайним напряжением Летте удавалось соответствовать отточенному длительной тренировкой нескончаемому каскаду. Широко раздутые ноздри с усилием втягивали и выбрасывали короткие вздохи, рот наполнился горькой вязкой слюной, сознание растворилось в пульсирующем пространстве боя. Это было балансирование на лезвии бритвы. Одно неверное движение — и конец, падение, смерть.
Что-то внешнее заставило Летту шагнуть назад. Еще горя лихорадкой схватки, она встретилась с торжествующим взглядом Сана.
— Спасибо, — тихо выдохнул он и с застывшей на губах улыбкой мягко двинулся к статуе.
На этот раз не было ожесточенного звона стали. Сан ударил только раз и быстро отскочил, ускользая от трех ножей, направленных в бедро, грудь и голову. Щупальце, ударившее первым, судорожно выгнулось, широкий тяжелый тесак вдруг качнулся и тупо охнул, рухнув на пол. Обезоруженная рука нехотя втянулась внутрь статуи. Продолжая улыбаться, Сан снова скользнул вперед. Раз за разом лязгал волшебный клинок, и каменный пол отзывался глухим металлическим звоном падающего оружия.
— Хочешь? — обернулся Сан к Летте. У него был вид гурмана, предлагающего подруге любимое лакомство.
Летта невольно улыбнулась:
— Как ты это делаешь?
— В момент его удара на руке открывается небольшое окошко. Если твой меч будет там вовремя, кисть разожмется и выпустит оружие. Мой учитель называл эту технику «свободный меч». То есть, ускользая от удара без блока, ты освобождаешь клинок для встречного движения.
— Ну что ж, попробую. — Летта шагнула вперед и чуть не напоролась на кинжальный выпад «волнистой молнии». Тут же ей пришлось нагнуться, затем подпрыгнуть, затем четыре оставшиеся руки ударили одновременно, и Летта была вынуждена отступить. Несмотря на неудачу, ей удалось засечь три из четырех окошек. Трижды лязгнул эльфийский меч, и три руки выпустили сверкающие жала. Раскрасневшаяся амазонка торжественно поклонилась последнему одинокому щупальцу, вооруженному «клешней краба».
Это было ошибкой. Отчаявшаяся рука бросилась вперед, и Летта еле успела подставить меч, застрявший между зубами клешни. Щупальце рванулось, и пальцы опешившей девушки не смогли удержать неожиданно возжаждавшую свободы рукоять. Однорукая статуя отбросила меч за спину и снова рванулась в атаку. Дважды безоружная Летта успешно увернулась от хищного двузубого лезвия. Но на третьем такте она пропустила возвратное движение, и располосованная туника окрасилась кровью. Девушка отшатнулась от следующего выпада и не сразу осознала, что нечто, стремительно мелькнувшее в ее левом ракурсе, — это рука Сана. «Клешня краба» медленно вывалилась из ослабевших железных пальцев, и статуя с тихим ворчанием втянула последнюю руку в свое механическое чрево.