Четыре берега Трибрежного моря
Шрифт:
– Мама. Мама всегда так говорит. Потому что в детстве мама точно знала, кто из нас уже покушал, а кто нет. Ну и прочее…
– Ваша мама права. Вопросов больше не последует.
Эльф облегченно улыбнулся и продолжил:
– Поскольку все скучные, но необходимые формальности соблюдены, то я готов перейти к самой важной и приятной их части. Вы не против, если я буду краток и перейду на понятный и более привычный язык?
– А вы на каком языке с нами сейчас разговаривали?
– Он тоже должен был быть понятным, если вы об этом. Но официальным,
Эльф жалобно посмотрел на девочек.
Пыль улыбнулась и поспешила успокоить забавного Эльфа:
– Уверяем вас, что к подобным формулировкам мы давно привыкли, но будем только рады, если вы перейдете на менее официальный тон, господин Рибх Ушан. Ой, простите, не Ушан, а… Кушан, или…
– Вижу, позднесанскритское звучание моего имени несколько обременительно для вашего слуха. Исходя из этого, я не вижу смысла озвучивать его на изначальноэльфийском, ибо на моем родном языке оно еще сложнее. Поэтому можно звать меня просто и коротко. Я – Риб. Договорились?
– Да, господин Риб.
Эльф ловко спрыгнул с Поньйи, звякнув шпорами.
– Благодарю, юные леди! – Я уполномочен пригласить вас, Эль и Пыль, – тут он запнулся. – Это ничего, что я не упоминаю ваших родителей, как положено? И не называю вас полными именами?
– Ничего, господин Риб, тем более что вы уже упоминали и наших родителей, и родителей их родителей. Мы все любезно согласились и договорились перейти на короткие имена и нормальный язык, – поторопилась успокоить собеседника Эль.
– Благодарю, леди!
Риб поклонился.
– Итак, Пыль и Эль, вы приглашены на Тысячелетне Редчайше Случающееся Событие, а именно на коронацию и вхождение на трон нашего нового правителя!
– А Вы точно ничего не перепутали? Мы-то тут при чем? – недоуменно воскликнула Эль.
– Уверяю вас, что я точен и безошибочен, как мой солнечный Хронометр-Тене-Проблескометр! Ошибки быть не может! Могу ли я рассчитывать на положительный ответ и озвучить пославшему меня лицу ваше согласие?
Эль пожала плечами.
Пыль повторила движение сестры.
– Сей жест означает «ДА»? – Эльф был несколько озадачен.
– Решительное «Да»! – успокоила собеседника Эль.
– Благодарю за согласие, леди!
Эльф облегченно вздохнул и неожиданно продолжил:
– И уж совсем остался пустяк. Я хотел бы вручить вам вещь, принадлежащую в равной мере вашему благородному родителю Гуннбьйорну и вашему гениальному учителю Лунгвайту. Вещь, что была так неосторожно утеряна вами.
– Мы никогда и ничего не теряли из вещей родителей, кроме маминого тряпошного зайца, да и тот да-а-а-а-вно нашелся! – возмущенно заявила Эль.
– Ну да. Нашли мы его под матрасом моей кровати. Я это прекрасно помню, потому что мама очень обрадывалась его возвращению! – подтвердила Пыль.
Эльф, прищурившись, посмотрел на солнце, потом подошел к Поньйи, достал из сумки, что висела на шее скакуна, изящные солнечные часы. Видимо, это был тот самый Хронометр-Тене-Проблескометр. Он положил хитроумный прибор на ладонь и еще раз взглянул на солнце.
– Ах, с этой предпраздничной суетой я совсем замотался! Прошу прощения, но вы действительно еще ничего не теряли! До этого момента еще шесть теней и один проблеск! Извините, что невольно ввел вас в недоумение! Вопрос исчерпан и снимается с повестки дня. Пусть вопрос снят не окончательно, а на время, но будьте уверены, что утерянная вами вещь, что пока вами не утерянна, будет возвращена вам в целости и относительной сохранности после того, как будет давным-давно найдена… – Эльф на секунду прервался, что-то промычал себе под нос, поскреб в затылке и продолжил: –… после того, как будет давным-давно найдена… э-э-э-э-э…в чем я совершенно уверен! Вполне возможно, что еще не утерянная вами вещь даже давно-придавно отдана ее истинным владельцам! А, как известно, единожды утерянная вещь может быть единожды найдена и единожды возвращена! Я непременно уточню сей факт чуть позже или чуть раньше и непременно поставлю вас в известность! Если эта вещь еще не отдана кому-либо из владельцев, то будет возвращена вам, а если уже отдана, то и отдавать уже нечего.
Эльф гордо и многозначительно похлопал ладошкой по сумке и заговорщицки прошептал:
– Она здесь. И я-то уж за ней прослежу. Даже не сомневайтесь…
Эль и Пыль недоуменно переглянулись, а Пыль (улучив момент, пока Эльф отвлекся, засовывая свой необычный прибор в сумку) прошептала:
– Мне кажется, или он не в себе?
– Да он не только не в себе, но и не здесь, судя по всему! И его манера говорить мне кое-кого до боли напоминает. Сейчас я все выясню.
И Эль обратилась к Эльфу:
– Вы столь изысканно умеете формулировать свои мысли, но это, по вашим словам, вас э-э-э-э… Ах да – выматывает. Так, кажется, вы сказали?
– Именно, леди Эль. Даже мысли путаются и здешняя реальность уплывает из моего бедного сознания.
– Зачем же вы так мучаетесь, господин Риб?
– Мой любезный учитель риторики заверил меня, что такая форма речи, как никакая другая, соответствует столь торжественным событиям, одно из которых я должен был озвучить!
– Кто же ваш учитель? – со все возрастающим подозрением спросила Эль.
– Многие дни я имею честь учиться столь нелегкому мастерству у нашего вечного друга, величайшего из ныне живущих драконов – Лунгвайта. А рекомендовал мне его как учителя наш общий друг по имени Баку и ваш единоутробный отец Гуннбьйорн, коий является давним спутником и соратником моего наставника!
– Господин Риб, спешу вас заверить, что вы превзошли своего учителя! К сожалению, я не имею чести быть знакомой с Баку, но уверена, что он достойнийший из достойнейших, поскольку является и вашим другом.