Четыре дня бедного человека
Шрифт:
— Алло! — кашлянув раза два, произнес наконец Франсуа.
— Алло? — словно эхо, отозвался мужской голос.
— Это Елисейские поля, тридцать четыре — семьдесят семь?
— Да.
— Кто у телефона?
Молчание. Потом какое-то движение, перешептывание. Наконец уже другой голос спросил:
— А кто говорит?
Внутри у Франсуа все оборвалось. Он бросил трубку на, рычаг и опрометью выскочил из бара, но тут же пожалел об этом: во рту пересохло. Чисто инстинктивно, вовсе не по заранее продуманному плану он стал уходить от площади Звезды — пересек Королевскую улицу и зашагал
Сняли трубку. Франсуа вслушивался затаив дыхание. Наконец тот, второй голос произнес:
— Алло! — И после паузы:
— Редакция «Хлыста».
Отсюда лучше сматываться, и поскорей. Франсуа был не слишком уверен, что они не способны установить, откуда звонят.
Значит, его ждут в редакции. Но если даже Рауль еще там, арестовать его не должны: служащих они не арестовывают, а Рауль — служащий. Может быть, они послали м-ль Берту домой? Жаль, в лавке у ее матери нет телефона! Шартье, как и следовало ожидать, заговорил. Да ему И нет никакого смысла молчать.
Никогда еще улицы не казались Франсуа такими глубокими; заметив фонарь полицейского участка, под которым стояли велосипеды блюстителей порядка, он шарахнулся в сторону. Не опоздал ли он с добровольной явкой на улицу де Соссэ? Вполне возможно, его там просто поднимут на смех и все равно арестуют. В сущности, он всегда был наивен. И в этом, наверное, единственное объяснение, почему все так на него смотрели: его не принимали всерьез.
После того как он с утра раздал такую уйму денег, в кармане у него осталось дай Бог три с половиной тысячи, и машина стоит возле «Фуке». Интересно, засекли ее или нет? Не слишком ли опасно пойти за ней? Нет, лучше не стоит.
У каждого из людей, которые проходят мимо Франсуа, свои проблемы. Но найдется ли среди них хоть кто-нибудь, чьи проблемы столь же остры и требуют немедленного разрешения? И все-таки он не может их толком обдумать, перепрыгивает какими-то буквально безумными скачками с одной мысли на другую. Прежде всего надо позвонить на улицу Деламбра. К счастью, на его пути полно баров.
— Алло! Госпожа Юдишон? Это я. Как там у вас?
— Все хорошо. А что такое?
— Как Боб?
— Недавно вернулся из коллежа. С минуту назад закрылся у себя в комнате. Позвать его?
— Не надо.
— Да, кстати. Тут к вам приходили какие-то двое.
— И что говорили?
— Не знаю. С ними разговаривал Боб.
— Они ушли?
— Разумеется. Надеюсь, они приходили не затем, чтобы провести тут вечер.
— Боб не сказал вам, что им было нужно?
— Нет. Он сам вам расскажет.
— Как он?
— Немножко устал. Сегодня было вручение наград, а для детей это всегда утомительно. Ужинать придете?
— Возможно. Еще не знаю.
Интересно, на улицу Деламбра и в редакцию приходили одни и те же? Похоже, они не слишком усердствуют.
Что они сказали Бобу? Хватило ли у них совести не ошарашивать
Надо искать выход, и он его найдет, но сперва необходимо кое-что проверить. Новый бар, новая кабина.
Жетон, номер. А если ответит мужчина? Ответила Вивиана, но уже по ее голосу Франсуа понял: и там что-то произошло.
— Франсуа? Ты где? Ой нет, не отвечай! И вообще, взвешивай каждое слово. Скажи только, ты в городе?
— Да.
— Они приходили час назад.
— Двое?
— Да, двое. Я их не знаю. Они требовали, чтобы я сказала, где ты, когда и где мы должны встретиться.
Ты один?
— Один. — Никогда в жизни он не был до такой степени один. — Квартиру они обыскивали?
— Так, по верхам.
— С тобой были вежливы?
— Почти. Главное, не суйся в редакцию. Я позвонила туда, и мне ответил мужчина.
— Знаю.
— По голосу мне показалось, что это один из приходивших сюда. Что ты собираешься делать? Господи, какая я дура! Не отвечай! Постарайся дать мне знать, где ты, но только когда будешь в безопасности. Я хотела бы помочь тебе, Франсуа.
— Спасибо.
— Я выглянула в окошко, чтобы узнать, не оставили ли они кого-нибудь на улице. К сожалению, из окна виден только небольшой кусок тротуара. А спуститься вниз я боялась: ждала твоего звонка. Если ты перезвонишь через несколько минут, я смогу сказать, есть там кто-нибудь или нет. — Оба они с секунду молчали. Потом Вивиана, надо думать, с горькой усмешкой спросила:
— Помнишь наш сегодняшний обед?
— Да.
— Как, по-твоему, уладить сумеешь?
— Придется. Другого выхода нет.
Неужели он в последний раз слышит ее голое? Наверно, из-за этой мысли он и не решился сразу повесить трубку, разорвать контакт с Вивианой.
Нет, он не может взять ее с собой. Только сейчас он окончательно решился бежать. Договориться с людьми из Сюрте Насьональ не удастся. Слишком поздно. Они его высмеют. И тут же возьмут в оборот. Пьебеф был прав, и теперь Франсуа со злостью убедился в этом — с тем большей злостью, что экс-инспектор нагло выудил у него добрую часть оставшихся денег.
Нет, Вивиану он не возьмет. Только Боба. Но для этого необходимы деньги, много денег: ведь на свой недавний вопрос Франсуа ответил и сейчас отвечает:
«Нет!» Они вдвоем уедут в Брюссель, имея достаточно денег, чтобы не бедствовать и никогда больше не испытывать ни унижения, ни стыда. А самое главное, чтобы у Боба не возникло ощущения, что его отец опять покатился вниз. Только нужно будет придать бегству видимость увеселительной поездки, вроде той, в Довиль.
А вдруг это судьба дает ему наконец шанс?.. Они с Бобом будут жить в новой стране, в новой обстановке, среди новой мебели, новых людей. И он начнет новую, по-настоящему новую жизнь. Достойную жизнь. Да, да, он ведь жаждал вовсе не богатства, не роскоши, а достоинства, и слово это имеет для него четкий смысл, хотя объяснить какой, он не сумеет. Ни перед кем не дрожать!