Четыре листа
Шрифт:
Я наполнила два контейнера для льда и закинула их в резервуары. Он ведет себя как хороший друг и помогает мне во всём.
Я заполняю пустые полки, протираю прилавки и отношу посуду в дальний конец. Он не смотрит на тебя так. Он твой лучший друг, черт возьми.
В районе третьего подноса с посудой, которые я закинула в посудомоечную машину, ко мне сзади подошла сестра. Она указывает большим пальцем на дверь бара.
— Парад близок к началу, поэтому потихоньку
Мои плечи падают с облегчением.
— Ох, слава тебе Господи. Я была в двух секундах от изнеможения.
Уиллоу хрюкает.
— Это не было настолько ужасно.
Я машу морщинистыми пальцами перед ее лицом.
— Я сейчас как столетний морщинистый чернослив.
Она закатывает свои глаза, но искренняя улыбка появляется на её губах.
— Если серьезно, то спасибо. Я знала, что будет достаточно работы перед началом парада, но чёрт. Я позвала всего несколько людей в ночную смену.
Сдергивая свой фартук, я кидаю его ей.
— Так даже лучше. Я собираюсь пойти наверх и заснуть самым долгим сном в моей жизни.
— И что мне стоит сказать Адриану?
Это останавливает меня, заставляя мое сердце биться быстрее.
— Что ты имеешь ввиду?
Она пожимает плечами.
— Он писал мне, что почти закончил с заданиями из списка, который ты ему дала, и он хочет знать, может ли он взять ключ от запасной комнаты, чтобы принять душ перед тем как встретится с тобой, чтобы выпить.
Я поджимаю губы сквозь зубы и думаю о том, насколько сильно я хочу спать. Окончательно обдумав, я решила пойти против этого и качаю головой.
— Всё нормально. Иди вперёд и отдай ключ ему, а я пойду возиться в бальном зале, чтобы подготовиться к мероприятию в понедельник.
Её светлые брови морщатся.
— У нас есть целые выходные, чтобы к нему подготовиться.
— Да, но мне нечем заняться.
— Как на счёт того, чтобы поспать?
— Я не хочу беспоко…
— Окей, прекрати нести чушь.
Руки моей сестры находят её бедра, и я мысленно стону, зная, что мне придется выслушать.
— До этого он буквально ходил вокруг полуголый. Принимал душ в нашем месте, пока мы готовили завтрак. Переодевался, будто нас не было в комнате. Я имею в виду, что список можно продолжить.
— Нет.
— Тем не менее, ты ведёшь себя странно. Что-то случилось? — её голос понизился, приняв серьёзный тон. — Расскажи мне.
Врать моей сестре бесполезно с тех пор, как я пыталась соврать ей на мизинцах в пятом классе. Она говорит, что мне стоило говорить ей правду, потому что она всегда могла вынюхать любое дерьмо, которое я пыталась продать ей.
Всё ещё пытаюсь.
— Нет.
На губах Уиллоу появилась жуткая улыбка. Черт.
— Попробуй ещё раз, сестрёнка.
— Почему это так важно?
— Потому что это об изложении мыслей.
Я встала в такую же позу, что и она, и положила руки на бёдра. Не можешь победить их —
— И какую мысль ты хочешь услышать?
— Ты устала от вранья. И ещё ты чертовски влюблена в Адриана.
Мои глаза болят от того, насколько сильно я раскрыла глаза, но я вскинула от раздражения руку.
— Ты всё ещё об этом? Нам было пятнадцать, Уилл.
— И всё это чёртово время ты решила лгать. На мизинце клянусь, не меньше. Принципиально.
— Ты такая дура.
Она откинула голову назад, когда её звонкий смех вырвался с её губ.
— Дура, которая права. Ты не хочешь признать это? Хорошо, но не оскорбляй меня, как свою сестру и друга, и не лги мне о том, почему ты не можешь просто, черт возьми, переспать ним.
Это то, что я ненавижу и люблю, относясь к моей сестре, как к подруге, одновременно. Когда я могу рассказываю ей об ужаснейших свиданиях, которые у меня были со скучным налоговым адвокатом, или о секрете быть оттраханной, как шлюха, парнем, который играет в «Зимних Солдатах», я фильтрую вещи, которые касаются Адриана.
Это важно, так как он друг Уиллоу тоже. И я буду ненавидеть её за то, что она будет пытаться сделать эти вещи ещё более неловким, или ещё хуже: почувствует необходимость вообще перестать крутиться вокруг нас.
Но взгляд на её лице делает какие-то странные вещи со мной, потому что он заставляет меня чувствовать себя дерьмовой сестрой.
Чёртова дура.
— Тебе нравится заставлять меня чувствовать себя задницей.
— Разве это не моя работа?
Вскинув свои руки в поражении, я дала ей общую картину того, что произошло в ванной. Я объяснила, что мне казалось, будто я все выдумываю, но в то же время я знаю, что это было не так. Как я одновременно смущаюсь и нервничаю из-за перемены в воздухе. Что есть что-то другое.
Она снова облокотилась на дверной проем, посмотрев на мгновение на бар, пока переваривала то, что я ей рассказала. За что я ей была очень признательна. Когда она повернулась обратно, я была удивлена серьёзностью в её голосе.
— Он больше не желает держать тебя на расстоянии вытянутой руки.
Я вопросительно выгнула бровь.
— И что это значит?
Уиллоу вздохнула, переделывая свой почти упавший хвост.
— Он борется с теми же желаниями, что и ты. Вероятно, он так же волнуется о разрушении двадцатичетырёхлетней дружбы из-за ночного порыва.
Я сглатываю, вдруг образовавшийся, густой ком в горле. Когда она ничего не дополняет, я прочищаю свое горло.
— Ты имеешь ввиду что…
— Я думаю, что слишком очевидно то, насколько сильно он тебя хочет, Сэм. Но, естественно, он отступает назад, как и ты. Хотя, видно, насколько тяжело для него становится делать это. Мой совет?
Я киваю, и она выпрямляется.
— Будь взрослой и сразись уже с этим. Если вы оба общаетесь, вы можете быть удивлены, узнав, насколько что-то, что выглядит невозможным, на самом деле, легко решить.