Четыре сезона
Шрифт:
– Понимаю. – Эдвард Фрэнч еще раз заглянул в свою папку, потом закрыл ее. – Мистер Боуден, спасибо вам за откровенность. Я тоже буду с вами откровенен.
– Благодарю, – сказал Боуден, весь сразу подбираясь.
– К сожалению, от нас не все зависит. В школе всего шесть наставников, и на каждого приходится по сто и более учеников. У моего нового коллеги Хэпберна – сто пятнадцать. А ведь они сейчас в том возрасте, когда так важно протянуть вовремя руку помощи.
– Золотые слова. – Боуден буквально расплющил в пепельнице сигарету. – Проблем у нас хватает. Самые распространенные – наркотики и нелады в семье. По крайней мере, Тодд не балуется «травкой»
– Избави бог.
– Бывают случаи, – продолжал Эдвард Фрэнч, – когда мы просто бессильны. Ужасно, но факт. Как правило, из работы тяжелых жерновов, которые мы крутим, выгоду для себя извлекают как раз худшие из худших – хулиганы, лодыри, отсидчики. Увы, система дает сбой.
– Я ценю вашу откровенность.
– Но больно смотреть, когда жернова начинают перемалывать такого, как Тодд. Еще недавно он был в числе первых. Прекрасные отметки по языку. Явные литературные задатки, особенно удивительные в этом возрасте, когда для его сверстников культура начинается с «ящика» и кончается соседней киношкой. Я разговаривал с учительницей, у которой он в прошлом году писал сочинения. За двадцать лет, сказала она, ей не приходилось читать ничего подобного. Речь шла о контрольном сочинении за четверть – про немецкие концлагеря во время второй мировой войны. Она впервые тогда поставила пятерку с плюсом.
– Да, – сказал Боуден. – Очень хорошее сочинение.
– Ему, безусловно, даются природоведение, общественные дисциплины. Скорее всего, Тодд не поразит мир математическим открытием, но и тут дела у него обстояли вполне прилично… до этого года. До этого года. Вот так… в двух словах.
– Да.
– Мне КРАЙНЕ неприятно, мистер Боуден, что Тодд так резко покатил вниз. Что касается летней школы… что ж, я обещал говорить начистоту. Таким, как Тодд, она может принести больше вреда, чем пользы. Младшие классы в летней школе – это зверинец. Все виды обезьян, гиены, хохочущие с утра до вечера, ну и, для полного комплекта, несколько дятлов. Я думаю, не самая подходящая компания для вашего внука.
– Еще бы.
– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Почему бы мистеру и миссис Боуден не обратиться в службу доверия? Разумеется, никто ничего не узнает. Там директором Гарри Акерман, мой старый друг. Только не надо, чтобы эту идею им подал Тодд. Я думаю, предложение должно исходить от вас. – Эдвард Фрэнч широко улыбнулся. – Кто знает, может быть, к июню все постепенно войдет в колею. Всякое бывает.
Мистера Боудена явно встревожил такой поворот.
– Предложить я, конечно, могу, но, боюсь, они мальчику это потом припомнят. Положение сейчас весьма шаткое. Возможен любой исход. А мальчик… он мне обещал всерьез налечь на предметы. Он сильно напуган плохим табелем. – Боуден как-то криво усмехнулся, и эта усмешка была Эдварду Фрэнчу непонятна. – Сильнее, чем вы думаете.
– Но…
– И мне они потом припомнят, – продолжал Боуден, не давая ему опомниться. – Еще как припомнят. Моника давно считает, что я сую свой нос куда не следует. Неужели бы я совал, посудите сами, когда бы не такая ситуация. Лучше всего, я думаю, оставить все как есть… до поры до времени.
– У меня в этих вопросах большой опыт, – сказал Фрэнч, кладя руки на папку с личным делом Тодда и глядя на Боудена более чем серьезно. – По-моему, им не обойтись без квалифицированного совета. Как вы понимаете, их семейные проблемы интересуют меня постольку, поскольку это влияет на успеваемость Тодда. А сейчас влияние налицо.
– А что если я выдвину контрпредложение? –
– Да, – осторожно подтвердил Калоша Эд. – Карточки, подытоживающие прогресс неуспевающих. Сами ребята их называют завальными карточками. Такая карточка дается в том случае, когда по какому-то предмету итоговая оценка – два Либо единица.
– Прекрасно, – сказал Боуден. – А теперь мое предложение: если мальчик получит одну такую карточку… хотя бы одну, – он поднял вверх скрюченный палец, – я выйду с вашим предложением. Более того. Если мальчик получит такую завальную карточку в апреле…
– Вообще-то, мы их даем в мае.
– … в этом случае я гарантирую, что они примут ваше предложение. Их, право же, волнует судьба сына, мистер Фрэнч. Но в настоящий момент они так увязли в собственных делах, что… – Он только рукой махнул.
– Понимаю.
– Давайте же дадим им срок во всем разобраться. Пусть сами вытащат себя из болота… это будет по-нашему, по-американски, не правда ли?
– Пожалуй, – после секундного раздумья сказал Эдвард Фрэнч. И, посмотрев на стенные часы, которые напомнили ему о предстоящем через пять минут свидании с очередным родителем, он поспешил добавить: – Что ж, договорились.
Он и Боуден встали почти одновременно. Пожимая старику руку, Фрэнч не забыл про его артрит.
– Но должен вас предупредить, мистер Боуден, шансы наверстать за какой-нибудь месяц то, что было упущено почти за полгода, прямо скажем, невелики. Тут нужно горы своротить. Так что от данного сегодня обещания вам все равно не уйти.
– Да? – только и сказал Боуден, сопровождая вопрос загадочной усмешкой.
В продолжение всего разговора что-то все время смущало Эдварда Фрэнча, но что именно, он понял только за завтраком, в школьном буфете, через час с лишним после того, как «лорд Питер» покинул его кабинет, элегантно зажав под мышкой свой черный зонт.
Калоша Эд беседовал с дедушкой Тодда минут пятнадцать, а то и двадцать, и, кажется, ни разу за все это время старик не назвал своего внука по имени.
Через пятнадцать минут после конца занятий Тодд, бросив велосипед у дома, одним махом взбежал по ступенькам знакомого крыльца. Он отпер дверь своим ключом и сразу направился в залитую солнцем кухню. Лицо Тодда как будто тоже озарял свет надежды, но свет этот пробивался сквозь мрак отчаяния. Он остановился на пороге, с трудом переводя дыхание, в горле ком, живот свело… а Дюссандер – этот как ни в чем не бывало раскачивался в своем кресле, потягивая доброе старое виски. Он был все еще в костюме-тройке, разве только чуть расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Его глаза, глаза ящерицы, смотрели на мальчика, ничего не выражая.
– Ну? – наконец выдавил из себя Тодд.
Дюссандер не спешил удовлетворить его любопытство, и эти секунды казались Тодду вечностью. Но вот старик поставил кружку и сказал:
– Этот болван всему поверил.
У Тодда вырвался вздох облегчения. А Дюссандер уже продолжал:
– Он предложил, чтобы твои родители походили на консультации в службу доверия. Он, собственно, настаивал на этом.
– Ну, знаете!.. А вы… вы что… что вы ему?
– Все решали секунды, – сказал Дюссандер. – Но я вроде той девочки из сказки, которая, чем серьезней момент, тем смелее на выдумки. Я пообещал вашему Фрэнчу, что, если в мае ты получишь хоть одну завальную карточку, твои родители непременно воспользуются его предложением.