Четыре сказки о юных героях
Шрифт:
– Думаю, теперь для них этого будет достаточно,… такая доза, и слона может запросто превратить в послушного пёсика,… хе-хе-хе… – ехидно посмеиваясь, заключил он и приказал своим подчинённым нести бочки к месту пиршества. На это ушло ещё полчаса. Но едва они оказались на поляне, как начали просыпаться наши солдатики. А уж когда проснулся царь с воеводой, тогда и герцог заговорил.
– Ну что,… проснулись, гости дорогие,… а я как раз свежего напитка принёс, пир продолжать,… а то ведь вчера жаловались, что не хватит,… так вот вам добавка!… Вставайте, подливайте, а я пока велю нам ещё снеди принести… – льстиво раскланявшись, предложил герцог и пир начался с новой силой. Никто даже и не подумал о подвохе, ведь в старину привыкли справлять праздник по несколько дней, и это было в
Герцог по-прежнему суетился, лицемерил, лебезил, старался угодить гостям и снабдить всех яствами. Его деревенские подчинённые не раз бегали в закрома за очередной порцией съестного. И так шло с самого утра до позднего вечера. Угомонились опять только за полночь. И опять никакого толка от отравленного вина. Оно вновь не подействовало, гриб так и не пророс. Герцог уже не грустил, он был просто в бешенстве, и едва все уснули, он дал волю своим чувствам. Ушёл глубоко в лес и там целый час проклинал крепкие организмы наших солдат и бранил на чём свет стоит здоровье царя с воеводой. Только после всего этого он отправился спать. На том и закончился второй день царского похода.
Следующее утро наступило так же быстро, как и предыдущее. Едва первые лучи солнца осветили небо, как герцог был уже на ногах. Он сходу взялся осматривать головы наших солдат на предмет появления усика управления. И вот тут-то обнаружилось то, чего он так долго ждал. Оглядев несколько первых солдат, герцог с радостью для себя заметил, как сильно набухли их макушки.
– Так-так,… процесс пошёл,… споры проросли и просятся наружу!… Правда пока неизвестно насколько это затянется,… ведь кто знает этих твёрдоголовых русских,… а что если мой гриб не справится с их настырным сопротивленьем… – потирая руки, вдруг забеспокоился герцог. И правильно забеспокоился, ведь было почему. Ну, во-первых, гриб действительно не мог справиться с нашими воинами, он пытался прорасти наружу, но это у него никак не удавалось. Организмы наших солдатиков отчаянно сопротивлялись этому. Однако и пробудиться солдатики уже не могли, к сожалению, все их силы уходили на сопротивление грибу. Теперь они все лежали вповалку на поляне и больше походили на бездыханные тела, чем на спящих воинов.
И поэтому, во-вторых, их всех надо было куда-то спрятать, убрать с глаз долой, чтоб никто их не видел. Притом и лошадей, на которых они сюда приехали, тоже надо было куда-то девать. Но что ещё удручающе, безжизненные тела наших солдат стали привлекать на поляну лесных падальщиков. Уж их-то здесь водилось немерено. Вдруг откуда не возьмись на место пиршества слетелось столько ворон, что небо сразу почернело. А это явный признак того, что они почувствовали лёгкую добычу. Герцог, заметив, сколько ворон слетелось, тут же велел своим деревенским невольникам перенести наших солдатиков в подземелье его замка, а их лошадей угнать в деревню и спрятать там в сараях. Оставлять всех здесь становилось небезопасным. Вороны своим крикливым гомоном могли привлечь и других любителей поживы; волков, лис и даже медведей. А потому работа сразу закипела. Но она требовала не дюжих усилий.
Перетащить целое войско богатырей, это вам не за окороком в замок сбегать, тут потрудиться надо. Так что на это ушёл почти весь день. И как бы ни старались деревенские силачи, раньше вечера это у них не получилось. Только ближе к ночи последний наш солдатик нашёл приют в подземелье герцога. И теперь на том месте, где ещё совсем недавно хранились бочки с вином и провиант, лежали наши обездвиженные воины.
Герцог торжествовал, ведь он без боя и сражений фактически пленил всё наше войско, да ещё и царя с воеводой в придачу. Невероятный успех. И для этого ему потребовалось всего-то подлить в вино несколько склянок хмельного зелья. Вот уж воистину говорят, для кого вино благо, а для кого и горе. Но лучше всего жить вообще без вина. Вот не пей бы его наше войско, и всё было бы в порядке. Однако теперь уж ничего не поделать, что случилось, то случилось. Так закончился третий день похода, всё царское войско спало мертвецким сном.
10
А меж тем дома, в столице, в царском тереме, в этот вечер никто не спал. И тут надо
– Ну, подожди ты до утра, сынок,… завтра пойдёшь, а что сейчас-то выдвигаться,… темень кругом,… ничего не видать!… А ну как заблудишься,… и что потом,… идти тебя искать?… – как старалась, убеждала она, но царевич был непреклонен.
– Ах, матушка,… ну, как ты не понимаешь, что сейчас важна каждая минута, каждый миг!… Ведь я же тебе уже говорил, чему меня воевода учил – третий день самый решающий!… И уж если теперь отца дома нет, значит, с ним беда приключилась, и мне надо торопиться!… А то, что ночь на дворе, так это не помеха!… Воевода показал мне одну военную хитрость,… научил, как по звёздам дорогу находить,… да он сам не раз войско по ночам в тыл противника водил,… внезапный манёвр делал!… Так что и я не пропаду,… не бойся,… не заблужусь и точно на кордон выйду!… – обнадёжил матушку Демидушка, сунул себе в котомку по-простецки ломоть хлеба, фляжку с водой и скорей на конюшню побежал.
А уж там вскочил на своего любимого жеребца, взмахнул на прощанье матушке рукой, и тут же умчался прочь в тёмную ночь. Царица тоже помахала ему вслед и пошла к себе в светёлку, ждать его возвращенья. Уж такова участь всех матерей – ждать своих сыновей. Тем временем Демидушка уже успел въехать в лес. Впрочем, в этом месте лес ещё не был таким дремучим, так себе мелкая роща, всего-то лесочек. А потому скакать по нему было полное удовольствие, почти наслаждение. Светила яркая луна, сияли путеводные звёзды, и Демидушка с лёгкостью правил своего коня в нужном направлении. В результате чего к утру, он был уже на месте. Подъехав к самому кордону, Демидушка с удивлением заметил, что на нём никого нет. Здесь не то что войска с царем-батюшкой, но даже и постовых не было.
– Что тут произошло?… Почему пусто!?… Ведь я всё правильно сделал,… как меня воевода учил, так я и поступил,… направление по звёздам определил, и на верное место вышел,… ничем военную науку не нарушил!… Так, где же тогда люди на границе?… – задумчиво пробормотал Демидушка и быстро спешился. Привязал коня к ближайшему дереву да принялся заставу осматривать.
Однако не только он этим утром решил осмотреться. Герцог Кордицепс тоже проявил интерес к тому месту, и тоже с похожей целью, только в отличие от Демидушки он не искал следы царского войска, а наоборот прятал все признаки его присутствия здесь. Как раз для этого он и примчался сюда с самого утра. Вчера вечером быстро стемнело, и герцог не успел всё осмотреть, а сейчас с первыми лучами солнца, это было в самый раз. И вот бродит он один одинёшенек в леске у границы и высматривает, не завалялся ли где какой меч или щит, а может и что-то ещё. И вдруг видит по ту сторону границы молодой паренёк бродит да головой вокруг водит. Разумеется, герцог сразу насторожился.
– О, как,… что за парень такой?… Откуда взялся?… И чего ему тут надо?… – вмиг задумался герцог и даже чуть испугался, ведь он до сих пор так и не знал, что у царя родился наследник, и теперь появление постороннего юноши на кордоне вызвало у него лёгкое опасение. Кстати, наш государь во время застолья и словом не обмолвился о сыне, понимая, что лишнего, на пиру болтать не следует.
А меж тем и Демидушка заметил, что на другой стороне границы бродит одетый во всё чёрное странный горбун. Впрочем, он быстро догадался, кто этот горбун. Уж Демидушка был наслышан о соседе герцоге. Матушка-царица за предыдущие три дня много чего ему порассказала. Так что Демидушка сразу понял, с кем имеет дело. Однако вида не показал, и повёл себя хитро, не выдавая ни себя, не своих знаний. Он хорошо помнил наказ воеводы, что перво-наперво разведка, а уж потом ты можешь дать возможность противнику опознать тебя. Так что спустя пару минут Демидушка и герцог потихоньку пошли друг другу навстречу. Но едва они сошлись, как герцог первым начал разговор, и опять-таки в своей лицемерной манере.