Четыре странника постапокалипсиса. Город
Шрифт:
– Эх, Диана… Я уже немолодой человек. Какие еще радости могут быть у старика, не имеющего возможности даже выходить за пределы этой коробки из железа?
– Отец, но ты же можешь выходить…
– Да ну… Разве это можно назвать выходом? Я могу только посидеть на травке у входа в бункер. Ты же знаешь, мне не осилить большие расстояния.
– Да, знаю. Но ты не ответил на мои вопросы.
– Я их забыл.
Диана откинула нервным движением руки назад свою длинную рыжую косу и присела на кровать рядом с мужчиной.
– Отец, зачем ты полез с ним спорить? И откуда у вас алкоголь?
– Я полез с ним спорить, потому что он неправ. Если я ему это не скажу, то он рискует умереть, не осознавая того, насколько он глуп. Я не могу этого допустить! Ведь мы, хоть и не любим друг друга, все же уже давно живем вместе. К тому же, самые старые в этой коробке, называемой бункером. Он должен принять истину.
– Отец… – улыбнувшись, сказала Диана. – Ты всегда верил в существование Города. Он всегда в него не верил. Вряд ли ты сможешь убедить его…
– Но попытаться стоит всегда.
– Хорошо, но откуда у вас алкоголь?
Мужчина почесал еще раз шрам и отвел глаза.
– Я устал и очень хочу спать, – зевнув, сказал он и тут же лег на кровать, отвернувшись к стене.
Диана поняла, что больше от отца ничего добиться не получится, он ничего не скажет ей, даже под пытками. Подумав несколько секунд, Диана пожелала отцу хороших снов и поскорее протрезветь и вышла из комнаты. Она быстрым шагом направилась к выходу, точнее – к бессменному сторожу, Мартину.
– Мартин, а Мартин, ты же все знаешь, – улыбаясь лукаво, сказала Диана, присаживаясь на пол напротив мужчины с мачете.
– Не-а, далеко не все я знаю, девочка моя. Далеко не все…
– Но уж точно знаешь, откуда у отца алкоголь.
Мартин угрюмо посмотрел в пол. В молчании шли минуты, но Диана не торопила мужчину с ответом. Она знала, что в эти минуты, пока длилось молчание, Мартин обдумывал все возможные варианты дальнейшего диалога. Любой звук, даже шорох, мог бы повлиять на его решение отрицательно.
– Я не должен тебе ничего рассказывать, ты же понимаешь?
– Конечно, понимаю. Но ты же понимаешь, что я все равно узнаю. Почему бы тебе не облегчить мне жизнь, а себе – душу?
– Ладно. Я расскажу тебе. В конце концов ты должна знать. Потому что это все не просто так, я чувствую подвох. К нам приходил торговец. Он пришел, постучал в дверь бункера и попросился внутрь. Я даже дышать перестал. Надеялся, что он уйдет, решив, что никого нет, но он не уходил. И тут по лестнице поднимается наш начальник. Спокойно так поднимается. Я ему делаю знаки, что надо тихонько, но он будто и не понимает. Поднялся ко мне и велел впустить торговца. Я поспорил с ним, даже сказал, что он безумец. Начальнику сказал, представляешь! Но он лишь отмахнулся и сказал впустить. Не к добру все это. Мне этот торговец совсем не понравился.
– Теперь все ясно, – с едва скрываемой злостью сказала Диана, собираясь вернуться в жилые помещения бункера.
– Пойдешь к начальнику?
– Пойду. Скажу ему пару ласковых.
– И от меня передай еще парочку.
Диана кивнула и отправилась к главному человеку в бункере. Его комната была больше остальных и находилась в самом центре бункера, чтобы он мог оперативно попадать в любую часть своих владений. Диана остановилась у массивной двери и постучалась. Не дождавшись ответа, она потянула ручку и вошла.
– Кто учил тебя врываться в чужие комнаты? – раздраженно спросил сидящий в кресле человек с книгой в руках.
– Тот же, кто учил тебя открывать дверь незнакомцам, – ответила Диана, откинув в раздражении косу назад и хлопнув дверью.
Сидящий человек осмотрел ее с ног до головы. Диана представляла сейчас настоящую разъяренную валькирию, готовую растерзать оппонента голыми руками. Глаза девушки гневно горели, ладони были сжаты в кулаки, а рот вытянут в тонкую, едва заметную бледную линию. Мужчина же, напротив, был спокоен как удав. Диане он всегда представлялся длинной, хитрой и отвратительной змеей, нападающей и жалящей исподтишка.
– Дорогая моя, мы слишком долго жили в замкнутом пространстве, – сказал начальник, и на его вытянутом худом лице появилась ироническая улыбка. – Нам пора налаживать отношения с соседями. Мир меняется. Понимаешь?
– Я, в отличие от тебя, понимаю, что добром это не кончится. Кто-то знает где мы находимся. И он знал это сразу, насколько я понимаю. Тебя это не смущает?
– Нет, меня не смущает это. А должно?
– Должно, если ты не совсем непроходимое бревно!
– Давай без оскорблений, дорогая моя. Я тут главный. И я, как ваш предводитель, принял решение. Твое дело просто смириться с моим решением и молча, я подчеркну, МОЛЧА, заниматься своими делами. У тебя еще что-то?
– Ты совершаешь ошибку.
– Поживем – увидим.
– Если доживем, – уже спокойно ответила Диана, тряхнула своей длинной рыжей косой и вышла из комнаты, снова хлопнув дверью.
Теперь Диана направилась в свою комнату. Закрыв за собой дверь, Диана принялась нервно ходить по небольшой квадратной комнате, в которой помещалась одноместная узкая железная кровать и два высоких стеллажа по бокам, заставленных книгами. Вещей у Дианы было мало, они вполне умещались на половине одной полочки. Только самое необходимое. Зато книг было много. Отец всегда учил ее, что знания – это единственное, что пригодится ей в этом мире. «Если у тебя есть знания, то ты всегда сможешь достать себе одежду, еду и воду. Но самое главное, у тебя будет больше шансов сохранить свою жизнь», – говорил он.
– Ты видела который час? – шатаясь, ввалился в комнату Дианы отец. – Спать не даешь.
– Нет, я не видела который час, но я так предполагаю, что для сна в любом случае еще не время.
– Это был риторический вопрос про время. Для меня сейчас час сна, понимаешь? И лучше не один… – снова потирая шрам, ответил отец.
– Так иди спать, – раздраженно бросила ему Диана, продолжая ходить по комнате.
– Ты мешаешь мне, – присаживаясь в углу на пол, ответил мужчина. – Тебя что-то беспокоит. Давно я не видел тебя такой раздраженной и нервной.