Четыре вечера с Владимиром Высоцким
Шрифт:
И пропорционально этому бесстрашию возрастает значение этих людей с точки зрения их высокого звания человека. Высоцкий принадлежал к числу таких людей. Крупных очень людей. Пушкин обсуждал эти вопросы в своих «Маленьких трагедиях». О том, что человек, который может презреть страх смерти, достоин бессмертия и становится бессмертным.
Поведение Высоцкого даже в быту, в мелочах, во всем несло в себе стержень борьбы и желание борьбы. Не уход от бурь, не уход в кусты, не компромиссы, не соглашательство, не уступчивость и предательство, а желание во всем бесстрашно побороть себя. Ничего не боясь.
Что можно сказать о Владимире Семеновиче Высоцком? Работали мы с ним очень хорошо, верили друг другу, понимали друг друга с полуслова. Он был человеком внутренне интеллигентным. Он был из числа тех художников, которые способны проникнуться чужим пониманием и чужим замыслом, проникнуться глубоко, его освоить и, поняв, уважать. Это было в нем в очень высокой степени развито. Взаимопонимание у нас было такое, которое не требовало тьмы слов, разговоров, теоретизирований как со стороны режиссера, так и со стороны артиста. Он человек был чрезвычайно чуткий на слово, умел его услышать и умел его очень верно претворить в своем искусстве. Эта работа доставила большое
И всем тем, кто потом увидел его на экране. Это была его последняя роль в кино. И, знаете, как бывает в судьбах больших художников, здесь состоялись какие-то пророчества. У художника жизнь его как бы существует по какому-то вперед, так сказать, написанному сценарию, по какому-то предсказанному заранее его художественной интуицией, его художественным выбором пути. И если посмотреть внимательно и с открытым сердцем: последняя роль Владимира Семеновича Высоцкого — роль серьезная в смысле житейского пути этого человека.
Тут поставлены им самим какие-то вопросы, которые он себе сам очень часто задавал и для себя решал.
И решал однозначно, потому что был человек бесстрашный, лез на рожон. И Дон Гуан — тоже из тех людей, которые лезут на рожон.
Среди артистов, с которыми я работал, фигура Владимира Семеновича Высоцкого — особая фигура.
Я вам скажу, это не просто человек, который талантлив и с которым хорошо, интересно, а это человек, у которого многому учишься. Его пример очень многому учит и ко многому обязывает, является для тебя уроком и укором. Потому что ты подчас не способен на такую прямоту с жизнью, на которую был способен этот человек.
Но уроки его для меня очень и очень поучительны.
И я о них помню и время от времени корректирую себя по этому образцу.
Говорухин. Меня все время мучает чувство вины, что я его недостаточно использовал. Тем более что он всегда охотно шел навстречу. Он мог больше сниматься.
Он мог написать больше песен. И вот это меня, конечно, мучает. Можно было бы с ним сделать и какие-то еще фильмы. И еще песни.
Что говорить! Человек, конечно, ушел от нас рано. Не верилось, что такой здоровый, сильный, жизнерадостный, он так быстро уйдет из жизни. Казалось, что Высоцкий всегда будет рядом. А жизнь, она, видите, как распорядилась. Я старше его на два года. И, конечно, по логике он должен был уйти после меня. Но он, конечно, старше меня вдвое, вдвое больше меня… Он вдвое меньше меня спал, вдвое или вчетверо больше работал. И вдвое больше прожил!
Рязанов. Как представляется вам в будущем дальнейшая судьба его стихов?
МИТТА. Не знаю, я просто их люблю очень. Мое ощущение, что он обозначил появление новой эры. Мы считаем, что поэт — это человек, который передает свои чувства на бумаге, а потом с бумаги мы можем эти творения воспринять. Но ведь когда-то, до Иоганна Гутенберга, поэты ходили по замкам — это были менестрели, барды, и они своим видом, и исполнением, и голосом, и музыкой полностью выражали себя в песне. И сейчас, по-моему, пришел век полного выражения личности. И Володя был первым человеком полного самовыявления.
Он расширил для меня ощущение талантливости. Его слова, его мелодии, его актерское исполнение — для меня все слито воедино. Это разъять нельзя. Это дает магическое чувство того, что он живет и сейчас рядом.
А если он живет сегодня, думаю, он будет жить всегда!..
СТАРЫЙ ДОМ
Что за дом притих, Погружен во мрак, На семи лихих Продувных ветрах, Всеми окнами Обретясь в овраг, А воротами — На проезжий тракт? Ох, устал я, устал, — а лошадок распряг. Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги! Никого, — только тень промелькнула в сенях, Да стервятник спустился и сузил круги. В дом заходишь как Все равно в кабак, А народишко — Кажный третий — враг. Своротят скулу, Гость непрошеный! Образа в углу— И те перекошены. И затеялся смутный, чудной разговор, Кто-то песню стонал и гитару терзал, И припадочный малый — придурок и вор — Мне тайком из-под скатерти нож показал. «Кто ответит мне — Что за дом такой, Почему во тьме — Как барак чумной? Свет лампад погас, Воздух вылился… Али жить у вас Разучилися? Двери настежь у вас, а душа взаперти. Кто хозяином здесь? — напоил бы вином». А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути — И людей позабыл, — мы всегда так живем! Траву кушаем, Век — на щавеле, Скисли душами, Опрыщавели, Да еще вином Много тешились, — Разоряли дом, Дрались, вешались». «Я коней заморил, — от волков ускакал. Укажите мне край, где светло от лампад, Укажите мне место, какое искал, — Где поют, а не стонут, где пол не покат». «О таких домах Не слыхали мы, Долго жить впотьмах Привыкали мы. Испокону мы — В зле да шепоте, Под иконами В черной копоти». И из смрада, где косо висят образа, Я, башку очертя, гнал, забросивши кнут, Куда кони несли, да глядели глаза, И где люди живут, и как люди живут. …Сколько кануло, сколько схлынуло! Жизнь кидала меня — не докинула. Может, спел про вас неумело я, Очи черные, скатерть белая?!БЕГ ИНОХОДЦА
Я скачу, но я скачу иначе, По камням, по лужам, по росе. Бег мой назван иноходью — значит, По-другому, то есть не как все. Мне набили раны на спине, Я дрожу боками у воды. Я согласен бегать в табуне, Но не под седлом и без, узды. Мне сегодня предстоит бороться, — Скачки! Я сегодня фаворит. Знаю, ставят все на иноходца, Но не я — жокей на мне хрипит! Он вонзает шпоры в ребра мне, Зубоскалят первые ряды… Я согласен бегать в табуне, Но не под седлом и без узды. Нет, не будут золотыми горы! Я последним цель пересеку, Я ему припомню эти шпоры — Засбою, отстану на скаку!.. Колокол! Жокей мой «на коне», Он смеется в предвкушенье мзды. Ох, как я бы бегал в табуне, Но не под седлом и без узды! Что со мной, что делаю, как смею — Потакаю своему врагу! Я собою просто не владею — Я прийти не первым не могу! Что же делать? Остается мне Вышвырнуть жокея моего И бежать, как будто в табуне, Под седлом, в узде, но без него! Я пришел, а он в хвосте плетется, По камням, по лужам, по росе… Я впервые не был иноходцем — Я стремился выиграть, как все!Рязанов. Перед тем, как перейти к четвертой части нашего повествования «Высоцкий — поэт, певец, музыкант», я хочу напомнить его стихотворение о поэтах.
О ФАТАЛЬНЫХ ДАТАХ И ЦИФРАХ
Моим друзьям поэтам
Кто кончил жизнь трагически, — тот истинный поэт! А если в точный срок, — так в полной мере. На цифре 26 один шагнул под пистолет, Другой же — в петлю слазил в «Англетере». А в тридцать три Христу… (Он был поэт, он говорил: «Да не убий!» Убьешь — везде найду, мол.) Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил, Чтоб не писал и чтобы меньше думал. С меня при цифре 37 в момент слетает хмель. Вот и сейчас — как холодом подуло: Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло. Задержимся на цифре 37! Коварен Бог — Ребром вопрос поставил: или — или! На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, А нынешние как-то проскочили. Дуэль не состоялась или перенесена, А в тридцать три распяли, но не сильно. А в тридцать семь не кровь — да что там кровь! — и седина Испачкала виски не так обильно. «Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!» Терпенье, психопаты и кликуши! Поэты ходят пятками по лезвию ножа И режут в кровь свои босые души. На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», Укоротить поэта! — вывод ясен, И, нож в него, но счастлив он висеть на острие, Зарезанный за то, что был опасен. Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, — Томитесь, как наложницы в гареме! Срок жизни увеличился, — и, может быть, концы Поэтов отодвинулись на время.Конец Высоцкого отодвинулся на пять лет, с цифры «37» на цифру «42».
Вечер четвертый. Поэт. Певец. Музыкант