Чичерин
Шрифт:
Бой разгорелся на следующем заседании комиссии, когда Керзон решил «разгромить» советскую делегацию.
Он назвал советские предложения парадоксом, пытался искать в них какие-то ошибки. Каким-то странным образом позиции сторон оказались «перевернутыми», утверждал Керзон и пояснял: в отличие от своей позиции в XIX веке западные державы в настоящее время не имеют никакого желания препятствовать проходу русских военных судов через проливы, а Россия в отличие от своей прошлой позиции сама желает сделать такой проход невозможным.
— Чем тщательнее мы рассматриваем русскую программу, — уверял
Делегаты Франции, Италии, США ничего нового не добавили. Чичерин же тотчас сделал свои замечания.
Верно, что роли России и западных держав перевернулись. Советская Россия отказалась от империалистических целей и внушает восточным народам лишь чувства дружбы и симпатии. После отказа России от Константинополя и проливов возможны две комбинации: или закрытие проливов и суверенитет Турции, то есть средостение, или международная комбинация, которая перенесет в эти места всеобщее соперничество…
Нарком игнорировал высокомерный тон Керзона, его амбицию, желание не предлагать, а только повелевать. Импровизированное выступление Чичерина было лишено салонных любезностей. Он назвал вещи своими именами:
— Слушая председателя, я имел впечатление, что его главная идея — создать систему, направленную против России. Мы вам предлагаем мир, а вы продолжаете борьбу. Революция сделала из русского народа нацию, вся энергия коей сосредоточилась в его правительстве с неслыханной в истории мощью. Если ему навязать борьбу, он не сдастся.
На третьем заседании комиссии, 8 декабря, сразу же, как только Керзон объявил его открытие, Чичерин вновь подверг сокрушительной критике позицию английской делегации. Он заклеймил империализм Англии, которая пытается диктовать условия всему миру и навязывать свои требования Советской России.
Отказавшись от агрессивных целей, новая Россия желает сохранить плотину против нападений других, говорил нарком, и та же Великобритания, которая когда-то стремилась защитить этой плотиной свою мировую мощь, желает сегодня воспользоваться кратковременным ослаблением России и установить эту старую плотину проливов. Мир не укрепляют, когда нагромождают военные силы, как в этом столь часто упрекали Бисмарка государственные люди приглашающих держав.
Мир укрепляют, когда разделяют враждебные силы.
На этом заседание было прервано, западные державы решили обсудить советскую точку зрения. На вечернем заседании Чичерин потребовал участия советской делегации в работе всех комиссий. Керзон нагловато заявил, что Россия «не имеет права» участвовать в обсуждении вопросов демилитаризации проливов. Почему? Керзон предпочел отмолчаться.
Чичерин заявил устный протест, а наутро подкрепил его письменным. Ответа не последовало. Позже стало известно, что именно в этот день начались сепаратные переговоры о режиме проливов между турецкой делегацией и представителями союзных держав. Советская делегация оказалась устраненной и от участия в работе комиссии. Чичерин потребовал создания подкомиссии для обсуждения всех внесенных проектов и разработки единой точки зрения. Его поддержали турки, но англичане и их союзники не согласились.
Почти каждый день Чичерин встречался с руководителем турецкой делегации. Он видел, как ей тяжело противостоять шантажу англичан. Используя состояние политических отношений в Европе и, в частности, на Балканах, Чичерин разоблачал англичан и показывал, что «руки у них не так уж длинны», что за спиной Англии Франция добивается заключения выгодного ей сепаратного договора с Турцией.
Да, между Генуей и Лозанной была большая разница. Английские дипломаты избегали встреч с советскими дипломатами. Керзон обставлял каждое предложение о такой встрече многими оговорками. Представитель английских нефтяных кругов Риккет откровенно рассказывал:
— Враждебная линия Керзона не соответствует настроениям английского общественного мнения. Последнее, как и само правительство, за исключением Керзона, горячо желает соглашения с Россией. Керзон будет, может быть, считать личным успехом, если он привезет договор с Турцией без участия России, но Англия увидит в этом неудачу, и это будет для него пиррова победа…
Прибывший из Лондона для переговоров с советскими делегатами крупнейший представитель английских деловых кругов Дж. Армстронг при встрече с Чичериным разъяснил, что без Керзона ничего нельзя сделать, так как в Англии правительство не желает вмешиваться в дела ведомства, которое ведает иностранными делами. С этим приходилось считаться.
Через третьих лиц Чичерин узнал, что Керзон готов с ним встретиться, но при условии, если советский дипломат попросит его об этом. Бывший вице-король Индии высокомерно давал понять, что не желает первый делать шаг навстречу «красному» наркому. Даже английских дипломатов шокировало поведение их министра. Они оправдывали его тем, что он хранит традиции Форин оффиса, да к тому же болен, страдает подагрой.
Встреча все же состоялась. Перед ее началом упрямый англичанин заставил Георгия Васильевича некоторое время ждать себя. Нарком не остался в долгу.
— Сэр, — были его первые слова, обращенные к министру, — в будущем прошу вас не забывать, что фамилия Чичериных была внесена в столбовые списки на столетие раньше, чем фамилия Керзонов.
— Что вы хотите сказать? — спросил опешивший Керзон.
Чичерин, бросая вызов английским дипломатическим традициям, без обиняков заявил, что ему крайне желательно знать, какую линию займет новое английское правительство, желает ли оно развивать отношения с Советским государством.
— Это зависит от России, — сухо ответил Керзон.
Наступило неловкое молчание. Керзон не выдержал:
— Мне известна масса речей, произнесенных русскими агентами против Англии на Востоке, если вы эту антианглийскую пропаганду прекратите, то через два месяца отношение Англии к вам радикально изменится.
— Что такое пропаганда? — спросил его Чичерин. — У нас имеется правительство, имеется официальный аппарат, служащие правительства, и правительство со всем своим аппаратом обязуется не вести никакой пропаганды; но правительство не может предусмотреть того, что какой-нибудь частный гражданин где-нибудь что-нибудь скажет… Мы не можем заставить члена Коммунистической партии перестать высказываться в качестве коммуниста.