Чикагские вампиры: Невошедшее
Шрифт:
— Я там буду, — наконец ответил Лаки. Малик уставился на него, его взгляд был немного пугающим.
— Точно, — произнес он. — Удачи сегодня, Кейт. Увидимся завтра. Я приведу друга. — Малик оглянулся на Лаки. — Одинокого друга мужского пола.
Воздух наполнило странное напряжение, и я на мгновение задалась вопросом, не собираются ли они побить друг друга. Лаки закатил глаза, а Малик ушел.
— Надень ту облегающую черную вещицу, — сказал он через плечо. — Моему другу это понравится.
— Пока, М., — крикнула я после него. Он поднял руку над головой и помахал ей. Я двинула Лаки в плечо.
— Вам
Лаки фыркнул.
— Ты все видела. Не я начал. Я никогда не начинаю. У него проблемы во взаимоотношениях с людьми. Кроме того, мне нравится облегающая черная вещица.
Я закатила глаза и потянулась, чтобы открыть дверь моего кабинета. Ради нас обоих я проигнорировала этот последний комментарий. Я распахнула дверь своего кабинета, являя золотистой свет, который лился через готическое арочное окно, заполняющее южную часть кабинета. Кабинет — если можно назвать кабинетом прямоугольник полтора на два метра, тесный и узкий, но окно — которое почти полтора метра в высоту — восполняет его размер. Мы зашли внутрь, Лаки, как всегда, протиснулся за маленький столик, который стоит в конце кабинета, чтобы погреться на солнышке.
— Боже, я люблю это окно, — благоговейно произнес он. Его руки были по бокам, а подбородок слегка выставлен вперед, пока он молча стоял перед окном. Я положила свою сумку на пол рядом с одним из двух маленьких стульев в кабинете — второй за столом — и смотрела, как он там стоит. Он симпатичный, но у нас нет этой штуки, этой химии, которая могла бы сблизить нас физически. Но он всегда рядом.
— Тебя не было несколько дней, — осторожно сказала я. Лаки управляет благотворительным фондом своих покойных родителей. Его семья была древней и богатой, и Лаки унаследовал состояние и управление фондом, когда они погибли. Вот почему он перевелся в мою школу 8 лет назад.
Он провел рукой по своим кудрям. Его волосы тоже становятся длиннее. Обычно они достаточно короткие, чтобы обрамлять лицо мягкими завитками, но сейчас они свисают практически до плеч. Они также кажутся более светлыми — полностью отливают золотом, как будто он проводил время на солнце. Как я пропустила эту перемену?
— Я был в Калифорнии, — ответил он, словно услышав мой невысказанный вопрос. Он повернулся ко мне лицом. — У меня был клиент, юридическая фирма, которая подумывала сделать крупное пожертвование. — До сих пор странно слышать такие слова от Лаки, Лаки-носящего-футболки-и-потертые-джинсы. Он выглядит скорее как серфер, нежели как бизнесмен, но явно сумел расширить бизнес до компании более крупной, чем она была, когда были живы его родители.
— О. Как все прошло?
Он снова сверкнул этой улыбкой.
— Мы это сделали, — ответил он, церемонно поклонившись.
— Поздравляю, — произнесла я. Он заслужил немного одобрения.
Он пожал плечами.
— Все за один день. — Лаки не любит говорить о своей работе; фонд стоит миллионы долларов и поддерживает ряд благотворительных организаций, но он редко это обсуждает. Его лицо внезапно просветлело.
— О! Я тебе кое-что принес, — сказал он с ухмылкой. Он полез в карман куртки, которая была заметно мятой, и достал маленькую, прямоугольную жестяную банку. С широкой улыбкой он поставил ее на стол.
Это была коробка с маленькими, квадратными шоколадными печеньками. Изумительными шоколадными печеньками (с небольшой ноткой корицы), он знает, как я их люблю. Я немного сладкоежка, и он часто привозит угощения из своих деловых поездок. Ума не приложу, почему он одинок. Малик, конечно, мог бы найти причину или даже две.
Я одарила его широченной улыбкой и бережно сняла крышку с банки. Три ряда из трех стопок печенья аппетитно уставились на меня.
— Мммм. Спасибо, Лак. — Я вытащила печенье из коробки и предложила банку ему. Он отказался, отмахнувшись. Его потеря; они очень вкусные.
— Расскажи мне об этом прослушивании. — Он развернул второй стул и оседлал его, сев спиной к окну и скрестив руки на спинке стула. Он положил подбородок на руки и стал ждать моего ответа.
— Я мало что знаю, — ответила я, опустившись на первый стул. Заведующий кафедрой поставил его на случай, если у меня будут посетители, которые обычно оказываются студентами, выпрашивающими дополнительное время для сдачи работ.
— Мне пришло сообщение от Дональда…
— … парня, который регистрирует выступления?
Я кивнула.
— Да. Кто-то купил клуб два месяца назад — инвестор из Нью-Йорка. Забыла, как его зовут. Как бы там ни было, он переезжает сюда, видимо, хочет принимать более активное участие в том, что касается его активов.
Лаки прыснул со смеху.
— «Активы», касающиеся клуба или таланта? — Он выглядел странно обеспокоенным. Я наклонилась вперед на стуле.
— Лаки?
— Ммм?
— То же самое сказал Малик.
Он побледнел.
— Не приведи Господь, чтобы вы двое одинаково шутили. Вы на самом деле могли бы научиться любить друг друга.
— У нас нет ничего общего, — сухо произнес Лаки. Я не могу понять эту враждебность. Это два замечательных парня. Почему они не могут поладить?
— Ваше общее — это я. — Я встала со стула, потянулась к столу и достала свою сумочку из верхнего ящика. Моя кофта, тонкая, бледно-голубая, с длинными рукавами, под которой у меня была надета тянущаяся майка, имеет довольно большой вырез. Я всегда стараюсь не наклоняться в классе, когда ее ношу. Обычно я забываю о таких вещах рядом с Лаки. Я не хочу казаться наивной — когда-нибудь он сделает какую-нибудь женщину невероятно счастливой. Просто он не для меня. И это именно так: он не для меня — я уже мысленно завернула его в подарочную упаковку, готовясь к девушке, которая однажды придет и украдет его. Я подняла взгляд, он наблюдал за мной, в его глазах что-то изменилось.
— Мне нужно собираться, — сказала я. Лаки кивнул и встал со стула.
— Я провожу тебя.
Я взяла свою легкую куртку — город, наконец, остыл после томительного лета — и мы в тишине пошли к моей машине. Это старый кабриолет «Ягуар», который я унаследовала от моих родителей. Чарльз и Вивиан, мои родители, заменили десятилетнего «Яга» на новый громадный внедорожник, когда занялись гольфом; тяжело засовывать и высовывать клюшки из маленького багажника «Ягуара». По этой причине я унаследовала «Блу» [3] с его классическими линиями. Это мой любимый цвет — бледно-голубой — цвет, который, как часто говорит мне отец, соответствует моим глазам.
3
Blue — с англ. голубой, синий.