Чинди
Шрифт:
— Я буду предельно осторожна, — пообещала она. — Если эти существа зашевелятся после того, как мы выйдем на поверхность их корабля, немедленно возвращайтесь назад. Бегом. У меня нет никаких гарантий, что нам удастся дождаться кого-то. А теперь ответьте на мой вопрос. Что мы собираемся делать после того, как «постучим», но к «двери» так никто и не подойдет?
«Это, — подумалось Хатч, — наиболее вероятный исход». У Джорджа вид был такой, будто он очень долго раздумывал над этим (что, несомненно, соответствовало действительности).
— Если они не ответят, то вывод очевиден.
— А именно?
— Дома
— Понятно. — Хатч прищурилась. — Итак, мы собираемся… — Она умолкла, приглашая Джорджа продолжить.
— …посмотреть, не удастся ли нам самим открыть этот люк.
— Ладно. А что будет, если нет возможности открыть люк вручную?
— Хатч, мы не можем вот так просто бросить этот корабль. Так или иначе, мы должны войти в него.
— То есть?…
— …если мы должны войти в него, то придется прорезать «дверь».
— Прорезать «дверь».
— Да.
— Но это представляет угрозу для его обитателей.
— Наверняка это можно сделать каким-то безопасным способом.
— Не так-то это просто, — сказала Хатч.
— Ну, давай надеяться, что до плохого дело не дойдет. Так что, действуем?
Выбранный люк находился на ровном пространстве, ограниченном двумя гребнями, которые сходились под углом. Вершина угла смотрела в сторону носа. Между этими гребнями и располагалась площадка, вполне подходящая для посадки шаттла. Примерно в пятидесяти метрах за ней гребни соединялись.
— Хатч . — Это был Билл. — Тебя отслеживает один из их сенсоров. Корабль знает о твоем прибытии .
Джордж так и не оправился после смерти Германа. Воспоминания об этих страшных мгновениях на планете, названной ими Раем, словно нож застряли в его сердце. Он никак не мог забыть, как преображались эти существа. Как менялся их благообразный облик. Как кроткие глаза становились демоническими. Дружелюбная улыбка — жадной. Они набросились на Джорджа, и Герман пришел на помощь, как всегда, но пал под напором лап и когтей. Одна из тварей вонзила зубы Герману в шею, и тот бросил на друга короткий взгляд, взывая о помощи, но Джордж в это время сам боролся с окружавшим его кошмаром. Хатч почти убедила его, что экспедиция, несмотря на потери, была успешной. Но сейчас, когда они собирались садиться на чинди , Джордж понял: это ложь, иллюзия, обман, намеренная подтасовка. Что в конечном итоге они нашли? Брошенную лунную базу рядом с опустошенной планетой, кучку примитивных дикарей и пустой дом.
Серый унылый пейзаж разрастался. Показалось предположительное место посадки. И люк.
Вот это был настоящий трофей. Герман точно не захотел бы, чтобы Джордж сидел на «Мемфисе» и ждал, пока Могамбо явится и постучит в эту дверь. А ведь он так и сделал бы. Вступил бы в контакт с теми, кто внутри, и они завели бы разговор о науке и Боге, об истоках Вселенной и о будущих отношениях между двумя расами. И мир забыл бы и про Тихую Гавань, цивилизация которой оказалась мертворожденной, и про ангелов-убийц, и про Убежище. А Герман и Джордж превратились бы всего лишь в сноску на странице огромного тома реальной истории.
Нет. Вот его шанс — его и Германа. И каждого, кто верил ему. Джордж представлял себя рядом с пилотом инопланетного корабля: почему-то они сидели у сверкающего огня и поглощали пиво и пиццу.
Ему подумалось: «Если бы это было возможно — если бы я мог провести с ним хотя бы час, — мне было бы наплевать, пусть эта проклятая тварь даже выбросит меня за борт. Действительно наплевать».
С близкого расстояния было трудно понять, как можно пропустить тот очевидный факт, что чинди представляет собой профилированную скалу. А никак не объект природного происхождения. Никто не пытался придать ему естественный вид, хотя здесь явно не работали по лекалу. Этот корабль могли бы создать Ле Торн или Паскуарелле. Это был скорее предмет искусства, нежели плод инженерной мысли. И в конструкции его было нечто невообразимо печальное.
Джордж не пытался поделиться своими впечатлениями с сидевшими рядом с ним в кабине: никто из них просто не понял бы его. Ник и Хатч были хорошими людьми, но, по существу, слишком поверхностными и не способными ухватить поэзию момента. А Тор, который мог бы постичь суть и значение архитектуры чинди , был, вероятно, чересчур увлечен капитаном.
Они пересекли терминатор, и чинди вырвался в слепящий солнечный свет. Хатч повозилась с управлением, и шаттл подошел еще ближе.
Они зависли над плоским участком поверхности корабля, серым, ровным и непривлекательным, если бы не серебристая монета, поблескивавшая у одного его края, — люк, дверь в будущее. Джордж привычным движением проверил ремни безопасности, как будто был ветераном прыжков.
— Не забывайте, — предупредила Хатч, — здесь не будет никакой гравитации. Держитесь вместе и не делайте резких движений.
Джордж взял гаечный ключ, прихваченный с собой, и взглянул на него. Исторический ключ. Может быть однажды он окажется в Смитсоновском институте — после того как Джордж ударит им по люку.
Чинди целиком заполнил иллюминаторы, и у Джорджа застучало в ушах.
Легкий толчок, и шаттл «приземлился». Хатч переключила управление. Зажегся свет, гудение электроники сменило тон, и в кабине начался сброс давления. — Добро пожаловать на чинди, — сказал Тор.
Джордж поднялся с места и встал около воздушного шлюза. Хатч оглядела скальный ландшафт, как будто желая убедиться, что нигде не видно приближающихся к ним дикарей. Контактеры соединились общим тросом: Джордж — впереди, Хатч — замыкающей.
— Ты выучил роль? — спросил Ник у Джорджа.
— Что ты имеешь в виду?
— Твое заявление для истории.
— Это же не планета, Ник. Это всего лишь голая выдолбленная скала.
— Я все-таки считаю, что ты должен что-то сказать. Что-нибудь чуть-чуть более восторженное, чем за все последнее время.
— Хорошо, — согласился он. — Скажу.
Давление воздуха приближалось к нулю; щелкнул, открываясь, наружный люк, и Джордж выглянул, осматривая камни. Корпус инопланетного корабля . Маленькую планету. Он «выплыл» из шаттла, ухватился за трап и опустился вниз. В люке появился Ник.