Чингисхан. Верховный властитель Великой степи
Шрифт:
Помимо указанных выше факторов, на процесс мировоззренческого становления Тэмужина несомненно повлияли случившиеся тогда в жизни его семьи события. В череде этих событий особое место занимает происшествие, которое закончилось трагично и для его отца Есухэй-батора, и для всей семьи.
«Когда исполнилось Тэмужину девять лет, Есухэй-батор отправился вместе с ним к родичам жены – олхунудам сватать сыну невесту», – так автор «Сокровенного сказания монголов» начал описание традиционного для монголов ритуала сватовства и последовавших за ним событий.
Следует напомнить, что «древний монгольский род был экзогамным, почему члены одного и того же рода не могли вступать в брак с девушками того же рода, а должны были жениться обязательно на женщинах из других не родственных родов…
Монгольский род был агнатным, т. е. члены каждого рода вели свое происхождение от одного общего предка (ebuge). Но так как роды росли и разветвлялись, то оказалось, что ряд родов (obox) вел свое происхождение от одного и того же ebuge – предка… Брак между членами таких родов не допускался тоже, так как все они считались кровными, агнатными, – сказали
164
Владимирцов Б. Я. «Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм // Владимирцов Б. Я. «Работы по истории и этнографии монгольских народов». М., ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 341–343.
Заметим, что Есухэй-батор отправился сватать сыну невесту к родичам жены – олхунудам, которые ответвились от племени хонгирад [165] ; эти родственные племена кочевали поблизости от так называемой «Новой стены» или «Внешней стены», воздвигнутой цзиньцами на северо-восточных границе с монгольскими племенами в целях обороны от набегов последних.
А между племенем хонгирад и племенами нирун-монголов издревле, со времен Хабул-хана, жена которого была хонгирадка, существовал нерушимый клятвенный договор, в соответствии с которым знатные юноши боржигинов брали в жены девушек-хонгирадок, а высокородные дочери выдавались замуж за хонгирадских юношей. Поэтому неудивительно, что Дэй сэцэн из рода хонгирад отнесся столь радушно к случайно повстречавшемуся ему вождю хиад-боржигинов Есухэй-батору и его малолетнему сыну Тэмужину: «Сват Есухэй, куда путь держишь?» – спросил Дэй сэцэн [166] .
165
Племя хонгирад относилось к дарлигин-монголам, то есть было из рода тех двух человек, которые пошли в Эргунэ-кун. Интересно, что Рашид ад-дин, рассказывая о выходе древнемонгольских племен из Эргунэ-кун, впервые упомянул об «общественном порицании, что характерно для морали» в отношении именно племени хонгирад, которое «не сговорившись с другими, первым спешно вышло из Эргунэ-кун, при этом повергнув под ноги очаги других племен» (Рашид ад-дин. «Сборник летописей» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 50). В XII веке племя хонгирад кочевало между реками Аргунь и Халхин-гол, вблизи впадения последней в озеро Буйр-нур.
166
«Сват Есухэй, куда путь держишь?» – спросил Дэй сэцэн. – Обращение «сват» свидетельствовало о том, что, во-первых, они встречаются не в первый раз и, во-вторых, о том, что хонгирады ранее «брали девушек из племени Чингисхана, а в его (род) давали [своих]» (Рашид ад-дин).
«У олхунудов, родичей жены, хочу посватать я невесту сыну», – ответил Есухэй.
«Мне люб твой сын, – Дэй сэцэн молвил. – У отрока в глазах огонь, и ликом светел он.
Сват Есухэй, поверишь, прошлой ночью сон удивительный привиделся мне вдруг: как будто птица, белый сокол, в когтях неся луну и солнце, спустилась на руки ко мне. Другим уже я говорил: “То – доброе знамение судьбы!” И вдруг приехал вместе с сыном ты! Сну моему не это ль изъяснение. Да сон ли это был?! То – знак во сне явившегося гения-хранителя хиадов [167] .
167
…То – знак во сне явившегося гения-хранителя хиадов… – «Хиад» – одна из главных, коренных родовых групп, давших начало улусу «Хамаг Монгол» (Все Монголы); одним из их тотемных символов, изображавшихся на монгольских знаменах, был белый сокол.
Есухэй-батор сосватал сыну Тэмужину невесту Бортэ. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР).
Мы, хонгирады, исстариЧужие земли и народы не воюем;Мы дочерей светлоликих милуем,Статью, красой не заблещут покуда.Черного мы запрягаем верблюда,Деву в возок-одноколку посадим,С ласкою в ханскую ставку спровадим.Из хонгирадского рода невестаС ханом поделит высокое место…У хонгирадов издревле пригожестью пленяли девы, блистали наши жены красотой; со славой этой из поколенья в поколенье жили мы. Сыны у нас хозяйничают в отчине своей, а дочери пленяют взор заезжих женихов.
Сват Есухэй, войди в мой дом. Есть малолетняя дочурка у меня. Взгляни и оцени».
С этими словами Дэй сэцэн проводил Есухэя в свою юрту.
И взглянул на дитя сват Есухэй, и пришлась по сердцу она ему, ибо ликом светла была она, а в глазах ее сверкал огонь. Девочку звали Бортэ; было ей десять лет, и была она на год старше Тэмужина [168] .
168
Девочку звали Бортэ; было ей десять лет, и была она на год старше Тэмужина. – Первая из четырех главных жен Чингисхана. У монголов существует поверье, что, если жена на год старше мужа, она станет его вечной, верной спутницей.
Переночевав у Дэй сэцэна, наутро Есухэй-батор стал сватать его дочь. И молвил Дэй сэцэн в ответ:
«Заставь упрашивать себя – да уважаем будешь, без долгих уговоров согласясь – униженным пребудешь. Хотя и говорят в народе так, но дочь я все равно тебе отдам. Негоже ей у отчего порога век женский коротать. А сына оставляй у нас. Отныне он наш зять».
На это Есухэй-батор отвечал: “Я сына, так и быть, тебе оставлю. Прошу, любезный сват, лишь об одном: собак боится сын мой, Тэмужин; не допусти, чтоб псы его пугали”. И отдал Есухэй-батор свату Дэй сэцэну в подарок заводного коня своего и, оставив сына в зятьях [169] , отправился восвояси» [170] .
169
Обычай «оставлять сына в зятьях» был подмечен древнекитайскими летописцами еще у поколения ухуань-сяньби; согласно этому обычаю «[будущий муж] делается слугой в женином доме на два года…» (Текст воспроизведен по изданию: «Китайские известия о народах южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока». М., Издательство восточной литературы. 1961 – режим доступа:.
170
«Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 61–64. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.
Сам факт дарения Есухэй-батором Дэй сэцэну своего заводного коня лишний раз свидетельствовал об их породнении. Что же касается просьбы Есухэй-батора, то, если учесть злобное отношение хозяйских псов к чужакам, появляющимся в стойбище, просьба Есухэй-батора по-житейски вполне понятна и, отнюдь, не характеризует негативно будущего Властелина мира.
И все же, как мне думается, не следует понимать его слова в прямом смысле. Есухэй-батор, памятуя о чреде смертей вождей его улуса, мог предчувствовать свою близкую кончину и те нелегкие испытания, которые вскоре обрушились на его семью и его малолетнего сына, и поэтому его предостережение было не чем иным, как просьбой, выраженной в присущей монголам иносказательной форме, к Дэй сэцэну не оставить их без внимания и поддержки…
Приязнь и дружество, которые чувствуются в отношениях сватов, передались и их детям, совсем юным Тэмужину и Бортэ, которые впоследствии пронесли зародившееся тогда чувство через всю жизнь.
Только вот самому Есухэй-батору было не суждено погулять у них на свадьбе. Гений-хранитель его рода хиад не уберег богатыря от яда ворогов-татар…
«По пути в степи Цэгцэрской наехал Есухэй-батор на татарский стан и попал на татарский пир [171] . И сошел с коня утолить жажду на пиру.
171
Очевидно, Есухэй-батор, следуя древнему обычаю уважения гостеприимства, не мог отказаться от приглашения пирующих татар.
И признали татары Есухэя из хиадского рода, и усадили, и потчевали его на пиру. А сами, отмщения жаждя, сговорились тайно и подмешали в еду ему яду. И на пути домой от стана татарского занемог Есухэй-батор и домой чуть живой воротился через три дня.
“Мне плохо! Есть рядом кто-нибудь?” – вскричал Есухэй-батор.
“Я подле вас”, – ответил Мунлиг, сын старика Чарахи из рода хонхотан [172] .
172
По свидетельству Рашид ад-дина, племя хонхотан – одна из трех ветвей (хонхотан, арулад, уряут-хилингуд) племени уряут (уриагуд (?) – А. М.), относящегося к монголам-дарлегинам; однако некоторые исследователи (Д’Оссон, Сайшаал), основываясь на «Сокровенном сказании монголов» (см. «Сокровенное сказание монголов». Донецк, «Сталкер», 2001. С. 21), причисляют племена хонхотан и арулад к нирун-монголам и включают их в состав улуса «Хамаг Монгол».