Чингисхан. Верховный властитель Великой степи
Шрифт:
Призвав его к себе, Есухэй-батор молвил:
“Послушай, Мунлиг! Дети – малолетки у меня. А Тэмужина, старшего из них, оставил я у свата Дэй сэцэна. Но по пути домой в татарском стане я был отравлен. О, как же худо мне! Так позаботься ты, мой верный Мунлиг, о сиротах моих и о вдове. И сына, Тэмужина моего, немедля привези ко мне…”
И, заповедав Мунлигу сие, он опочил» [173] …
Имеющиеся в нашем распоряжении древние источники не оставляют и тени сомнения в том, что вплоть до своей кончины (примерно в 1171 году) Есухэй-батор «был государем большинства монгольских племен. Его старшие и младшие родичи, т. е. дядья и двоюродные братья, все (были ему) послушны и подвластны и единодушно из своей среды поставили его на царство. Он был причастен к отваге и храбрости. (Есухэй-батор) много воевал и сражался с другими племенами монголов, и в частности, с племенами татар, точно так же с хитайскими (чжурчжэньскими. – А. М.) эмирами и войсками. Молва о нем распространилась в окрестностях, имя его прославилось, и стал он признаваем и почитаем у всех» [174] .
173
«Сокровенное
174
Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 50–51.
И в анналах истории имя Есухэй-батора осталось не только потому, что он был отцом Чингисхана. В критический момент для улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) он смог сохранить его единство, оказывал достойное сопротивление главным врагам – татарам и цзиньцам; его дальновидная политика в отношении вождя хэрэйдов Торил-хана (Он-хана, Ван-хана), которого он поддержал в борьбе за престол, обеспечила его сыну, Тэмужину-Чингисхану, поддержку хэрэйдов на первом этапе его борьбы по собиранию и объединению всех монгольских племен.
Таким образом, слава его сына, посмертно распространившаяся и на него, вполне заслуженна. Именно поэтому, как сообщает нам «Юань ши», Хубилай-хан, император Юаньской Монгольской империи, в 1266 году, возвеличивая своего предка по принятым в его державе китайским канонам, постановил именовать Есухэй-батора посмертным именем Ле-цзу, что в переводе с китайского означает «Прославленный предок», и титуловать его Шэнь-юань хуанди – «Божественным императором-основателем династии».
«В глазах твоих огонь,
Ты ликом светел
И мудр не по годам.
Вот почему тайчуды
так тебя не любят!»
Очевидно, что Мунлиг, о котором говорилось выше, неслучайно оказался рядом с Есухэй-батором в последние минуты его жизни. Мунлиг и его отец, старик Чарахи, были приближенными Есухэй-батора, а их племя хонхотан входило в состав улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы). Именно в этой связи следует понимать то, что в своих последних словах Есухэй-батор завещал Мунлигу: «Ты позаботься о младших братьях своих, оставляемых мною еще малыми, о старшей невестке своей [177] , которая станет вдовой. Сына моего Тэмужина поскорее возьми и привези…» [178]
175
Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 75.
176
«Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 71.
177
Очевидно, Есухэй-батор имел в виду действия, которые полагалось предпринять сородичам умершего в соответствии с обычаем левирата, со времен хунну существовавшим у древних монголов. Согласно этому обычаю вдова была обязана или имела право вступить вторично в брак только с ближайшими родственниками своего умершего мужа, в первую очередь – с его братьями… В представлении некоторых народов (в том числе, и монголов эпохи Чингисхана. – А. М.) левират – одно из средств продолжения рода умершего ближайшими родственниками (комментарий В. С. Таскина; текст воспроизведен по изданию: «Материалы по истории сюнну (по китайским источникам». Вып. 1. М., «Наука», 1968. – режим доступа:.
178
Лувсанданзан. «Алтан тобч» («Золотое сказание») // «Сокровенное сказание монголов». Донецк, издательство «Сталкер», 2001. С. 29.
Выполняя волю Есухэй-батора, «Мунлиг пришел к Дэй сэцэну и молвил: “Брат старший, Есухэй [179] , по сыну своему истосковался, и я приехал, чтоб его забрать”.
И отвечал ему тогда Дэй сэцэн: “Коли скучает сват по сыну, мы Тэмужина тотчас же домой отправим. Но вскорости ему прибыть обратно надлежит”. Мунлиг выслушал эти слова и повез Тэмужина в отчину» [180] .
179
Брат старший, Есухэй… – Монголы, говоря уважительно о мужчине, который старше их по возрасту, называют его «ах» – старший брат. При этом не имеет значение, родственники они или нет.
180
«Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 64.
«Узнав о кончине Есухэй-батора, Тэмужин пал наземь, убиваючись. Старик Чараха из рода хонхотан увещевал его, приговаривая:
“Зачем ты бьешься так тайменем рыбой? —Мы сильную дружину собрать могли бы.Об этом разве мы не говорили?Об землю рыбой бьешься – вот буянство!Единое создать степное ханствоНе раз ли навсегда мы порешили?”Так увещевал старик Чараха Тэмужина, пока тот не успокоился и не перестал рыдать» [181] .
Завет отца («сильную дружину собрать… единое создать степное ханство»), который первым напомнил ему старик Чараха, как говорится, запал в душу юного Тэмужина, указал главную, заветную цель жизни: стать преемником отца и продолжить дело объединения всех монгольских племен в единое монгольское государство.
181
Лувсанданзан. «Алтан тобчи» («Золотое сказание») // «Сокровенное сказание монголов». Донецк, издательство «Сталкер», 2001. С. 29. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.
Поддержка верных соратников отца дала Тэмужину силы преодолеть все невзгоды и страдания, которые поджидали его в будущем…
А начались они с того, что те, кто «был заодно и в союзе и друзьями с Есухэй-батором» при жизни, в частности, тайчуды, не пожелали признавать более верховенство рода хиад-боржигин после смерти предводителя улуса; произошел раскол среди родов и племен, входивших в состав улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы), и возглавлявшей их знати.
Иначе говоря, тайчуды и другие «многочисленные племена, собравшиеся воедино во время его отца Есухэй-батора и ставшие послушными ему», после его смерти не только проигнорировали, очевидно, существовавшее (пусть даже устное) завещание Есухэй-батора возвести на ханский престол его старшего сына, но и, «когда увидели Чингисхана ребенком, отпали от него… Таргудай хирилтуг, сын Адал-хана (и) внук Хабул-хана, и Курил-батор, его двоюродный брат, которые были оба государями и правителями племен тайчуд, вследствие зависти, которую они затаили в себе со времени Есухэй-батора, вступили на путь непокорности и упорства. Благодаря тому, что тайчуды были главнейшей из ветвей (родственных племен), (дело) постепенно дошло до того, что другие родичи и войска, оказавшие Есухэй-батору повиновение, отпали от его детей и склонились к тайчудам. Они сплотились вокруг них, благодаря чему у этих племен появилась полная сила и могущество» [182] .
182
Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 65, 84.
Действия тайчудов, последовавшие после смерти Есухэй-батора, как нельзя точно характеризуют сущность улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) как протогосударственной формы. Улус – это «не территория с населением, организованная какой-либо формой власти, а люди, собравшиеся вокруг вождя… Улус жил пока были люди, придерживавшиеся определенного руководителя, и улус исчезал, когда люди уходили из него или терялся вождь» [183] .
Вслед за тайчудами ушло большинство не только дальних, но и близких сородичей Есухэй-батора, которые, по образному выражению Рашид ад-дина, оказались «скорпионами», которые «по причине злобы и ненависти, порожденных и внедренных в (самой) их природе, завидовали (Есухэй-батору), а так как они не имели достаточной силы и мощи для сопротивления, то до конца его жизни сеяли в сердце (своем) семена мести и вражды» [184] .
183
Храпачевский Р. П. «Военная держава Чингисхана». М., АСТ, ВЗОИ, 2004. С. 39–40.
184
Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 75.
Даже при таком отношении к предводителю улуса тайчуды и другие соплеменники были вынуждены повиноваться ему; без его, прежде всего, таланта воина, непоколебимой воли и стремления к объединению всех монгольских родов и племен им ни за что бы не удалось сдержать натиск ворогов-татар и цзиньцев. Но после его смерти они не признали наследственное право Огэлун и ее старшего сына Тэмужина стать преемниками его великого дела и просто-напросто бросили их на произвол судьбы.
С тем, что предводительство в улусе и ратные подвиги – это не женское дело, и тем более не под силу неопытному юнцу, – еще можно было согласиться или понять [185] . Но их демонстративный исход [186] был постыдным предательством, которое, как свидетельствуют наши источники, ни Огэлун, ни воспитанный ею Тэмужин всем им никогда не простили.
185
Стать регентшей при малолетнем сыне (хотя бы до проведения Всемонгольского хуралтая, который бы избрал хана улуса «Хамаг Монгол») Огэлун, очевидно, помешало общее негативное отношение сородичей-тайчудов к ее мужу Есухэй-батору и их нежелание следовать правилам престолонаследования, действовавшим в улусе «Хамаг Монгол». Древние источники свидетельствуют, что монголам был известен и впоследствии ими применялся порядок регентства (Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 115, 128).
186
Исходу соплеменников предшествовал инцидент на церемонии родового жертвоприношения, когда припозднившейся Огэлун было отказано в ее доле поминальных кушаний, что по правовым обычаям того времени означало потерю своего прежнего социального статуса, превращение в изгоя («Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., Эксмо, 2009. С. 64–65). Подобные меры наказания (в виде ссылки) издревле практиковались в раннефеодальных государствах, существовавших на территории Монголии, начиная с улуса Хунну («Материалы по истории сюнну (по китайским источникам), Вып. 1. М., «Наука». 1968. – режим доступа:.