Чиновник для особых поручений
Шрифт:
И, словно редиску из грядки, без всякого усилия выдернул германца из кабины, и оттолкнул его к обочине дороги.
— Молись, колбасник, смерть твоя пришла!
— Не смей, дурак! — Мельников сгрёб поручика за шиворот. — У него ценные сведения!
— Да какие, нахрен, сведения! Ничего эта гнида не знает!
Пименов ловко вывернулся из-под руки Сергея и быстро приставил ствол к голове германского офицера. В эту минуту, он был по-настоящему страшен — налитые кровью глаза, звериный оскал. Казалось, что сейчас грянет выстрел и пленник с развороченными
— Не стреляйте! — закричал он. — Я — обер-лейтенант Шульц из военной разведки.
— И что?! — зарычал Пименов. — Молиться теперь на тебя прикажешь?!
— Кто с тобой был? — Мельников, отведя рукой ствол Нагана, уцапал германца за грудки. — Кто этот австрияк?
— Это не австриец, это русский!
Офицеры переглянулись.
— О, как! — не удержался Пименов.
— Подробнее! — встряхнул немца Сергей. — Кто он такой и куда вы ехали?…
Стас быстро огляделся. Кирпичная кладка старых домов в полметра толщиной, их впору снарядами рушить, а уж пули для них, что семечки. Пожарная лестница ведущая на крышу, наглухо зашторенные бельма-окна. И восемь или девять дверей выходящих во двор. Все, конечно закрыты, это и к бабке не ходи, пока до этих бюргеров достучишься. С капитаном, в таком состоянии, ему сейчас не справиться, да и не один гонится, с ним, наверняка, санитары.
В этот момент, одна из дверей открылась и, из неё вышел пожилой еврей в длинном пальто и касторовой шляпе. Увидев расхристанного русского офицера с забинтованной головой, он остановился в изумлении. Есть Бог на свете!
Обыватель не успел и рта раскрыть, как Стас одним прыжком оказался рядом. Затолкнув опешившего хозяина квартиры внутрь, он заскочил следом и запер за собой дверь. Из глубины квартиры доносились нудное пиликанье на скрипке и недовольный женский голос, говоривший, наверное, на идиш.
— Господин офицер, я очень извиняюсь, но это ведь не погром?
Из-под старой шляпы на Стаса смотрели печальные и покорные глаза.
— Нет, это не погром, — устало ответил опер. — Просто меня хотят убить. Если вы спрячете меня, я вам хорошо заплачу.
— «Заплачу» — это лучше, чем погром, — философски заметил еврей. — А, простите, господин офицер, на какую сумму я могу с вас рассчитывать?
— Тысячу рублей, — не задумываясь, ответил Стас.
— Это хорошие деньги, — подумав, сказал хозяин. — Но, у меня тоже семья…
— Добавлю, если жив останусь.
За дверью, позванивая подковками сапог по выложенному камнем двору, прошёл доктор. А, может, кто из санитаров. На секунду остановившись возле дверей, он двинулся дальше. Кто-то, громко топая, стал дёргать ручки дверей.
— Все закрыты. Не иначе, на крышу он полез, вашбродь! — высказал своё мнение один из санитаров. — За трубами, видать, схоронился. Эвон, какие здоровенные!
— Да на кой ему, те трубы? — не согласился второй санитар. — Дома-то, сплошь, один к другому прилеплены. Ушёл по крышам на другую улицу. Ищи-свищи его теперь!
—
Хозяин квартиры, видимо, твёрдо решивший не упустить свой гешефт, уцепил Стаса за рукав и потянул его за собой. Они миновали прихожую и просторную залу, где увидев мужа с незнакомым офицером, замерла с открытым ртом его супруга. Рядом стоял полненький мальчуган в очёчках и со скрипочкой. За его спиной, как безмолвный страж, торчал портновский манекен в накинутом пиджаке, утыканном булавками. Портной!
— Рахиль, найди немного одеть господину офицеру. В подвале совсем не солнечная Одесса. С его здоровьем он может насмерть умереть!
— А, что, господин надолго в гости? — тут же поинтересовалась супруга.
— Боже ж мой! Над тобой же станут смеяться даже мои манекены. Гости в такое время? — не сдержался глава семейства. — Изя, не стой, как памятник Дюку, играй! И играй погромче, шейгиц [55] !
Отпрыск, подоткнув очки, послушно приложился смычком к инструменту и запиликал. Рахиль с сомнением взглянула на мужа, но принесла Стасу толстый плед. Дальнейший их путь пролегал на кухню и заканчивался крутой лестницей, ведущей в подвал.
55
Шейгиц (идиш) — босяк.
— Здесь, вы могли заметить, есть кушетка, — хозяин распахнул тяжёлую дверь, подавая ему спички. — Свеча стоит на полке.
— Ещё одна просьба, господин. — Стас вопросительно взглянул на него.
— Аарон Моисеевич, — представился хозяин.
— Не сочтите за труд, Аарон Моисеевич, заглянуть на досуге в штаб русских войск. Спросите поручика Мельникова и передайте ему записку.
— Я с вас удивляюсь! Кто пустит бедного еврея в такую серьёзную контору?
— Аарон Моисеевич, вы хотите получить свои деньги? Тогда сделайте это быстрее, и обещанная сумма удвоится.
— О, вы, таки, деловой человек! Это весьма убедительный довод.
Задвинув засов за ушедшим хозяином, Стас осмотрелся. Зажигать свечу нужды пока не было, в отдушину под самым сводом проникал дневной свет. Видимо, Сизов был не первый, кто тут отсиживался. За ящиками, кроме упомянутой кушетки с плоской подушкой, была втиснута тумбочка с лежащим на ней «джентльменским набором» — небольшое зеркало, опасная бритва и кусочек засохшего мыла в стаканчике.
Стеклянный флакон ещё хранил на донышке несколько капель одеколона. Вздохнув, Стас устало опустился на жёсткое ложе и, поправив подушку, прилёг. Голова, после всех этих гонок гудела, словно колокол. Разбудила его Рахиль, что принесла брынзу с горячим бульоном и гренками. А ещё через час заглянул довольный хозяин.
— Этот поц, таки, думал, что старый еврей не заметит, как он топает сзади своими сапожищами, — насмешливо блестя чёрными глазами, делился хозяин.
— За вами следили, Аарон Моисеевич?