Чиновник для особых поручений
Шрифт:
— Да, — взяв трубку, ответил Пётр Аркадьевич.
И по мере того, как он слушал, лицо его каменело, и опер понял, что предчувствие не подвело его и на этот раз.
— На нашем прииске бунт, — сказал Столыпин, положив трубку. — За что боролись, на то и напоролись.
Глава 15. Новые загадки
Из всех возможных средств передвижения самым быстрым оказался автомобиль. День выдался на удивление тёплым, когда они выезжали из Санкт-Петербурга. Столыпин, плюнув на все условности, сел за руль сам. Шофёром он оказался хорошим. Стас даже удивился,
Они выехали ранним утром, по темноте.
— Попробуйте поспать сидя, Станислав, — посоветовал Столыпин. — Я, конечно, человек, к бдениям привычный, но всю дорогу управлять не смогу.
— Это не вопрос, — пожал плечами Стас. — Вы только объясните, как с этим чудом техники управляться.
Управление оказалось не таким сложным, как он ожидал. К вечеру на горизонте показался какой-то город. На въезде у них проверили документы. Унтер, увидев, что за рулём сам Столыпин, вытянулся во фрунт. При этом, он так озадаченно глянул на Стаса, что последний едва сдержал смех. Сразу вспомнился анекдот — «…я не знаю, кто это был, но за рулём у него — сам Брежнев!»
— Вольно, — спокойно сказал Пётр Аркадьевич. — Я вам теперь не начальство.
— Тогда, — неуверенно сказал тот. — Позвольте вас в журнал зарегистрировать.
— Давайте, только быстро.
Город оказался Вологдой. Проезжая через него, Столыпин притормозил только один раз — у здания вокзала. Оно, на удивление, оказалось двухэтажным и каменным, выкрашенным в светло-зелёный цвет, с белой лепниной.
— Ресторан здесь, пообедаем и дальше.
— Ясно, — кивнул Стас. — Заказывайте, а я схожу телеграмму отобью.
Отыскав телеграфиста, он отбил Сосо короткую телеграмму: «Срочно приезжай на работу. Друг». Когда он вернулся в ресторан, Столыпин уже с аппетитом ел отбивную с картофелем. Его здесь, возможно, кто-то и узнал, но никто открыто не пялился, и на том спасибо. Стас невольно усмехнулся. Свои «акулы пера» тут, конечно, есть, но до нравов XXI века, слава Богу, пока не дожили.
— Кому телеграмма, если не секрет?
— Джугашвили, — отозвался опер, беря в руки вилку с ножом. — Социалисту нашему.
— Вы серьёзно? — нахмурился спутник. — Нам без него забот мало?
— Не беспокойтесь, — хмыкнул Стас. — Он порядок наведёт побыстрее Трещенкова. И, смею заметить, без крови.
— Знаете, Станислав, — Столыпин нахмурился. — Я, конечно, вам доверяю. В известных пределах. Но мне ваши контакты нравятся всё меньше и меньше. С этой публикой нельзя заигрывать. Любое проявление доброй воли они воспринимают, как слабость.
— Это вы не про все ещё знаете, — хмыкнул опер. — Да я и не думаю с ними заигрывать, что вы! Я их попросту прикармливаю. Кстати, за всеми этими прыжками так и не успел спросить: действительно добыча камней пошла?
— Пошла, пошла, — ворчливо отозвался экс-премьер. — Ваш протеже, надо признать, весьма талантливым инженером оказался. Ну, поели?
Стас кивнул и, допив последний глоток чая, встал из-за стола. После тёплого ресторана показалось, что на улице похолодало. А может, оно так и было. Хорошо, что догадались одеть вязаное бельё и взять шинели с меховым подкладом.
— Ну, теперь ваша очередь, — Столыпин уселся на пассажирское сиденье.
Стас завёл мотор, аккуратно потянул рычаг газа, и «Бьюик», чуть дёрнувшись, покатил по улице. Пётр Аркадьевич, уронив голову, дремал рядом.
«Как он на этих ухабах спать умудряется? — тихо удивился про себя Стас. — Вот, железный мужик».
И только тут вспомнил, что обещал назавтра увидеться с Ингой. Блин, вот склеротик! Надо было и ей телеграмму дать, чтобы ждала его возвращения. Конечно, гарантии это не давало, что своенравная киллерша послушается. Но теперь-то, точно, укатит к себе в Вену. Хорошо ещё, если туда. Мало ли у неё квартир может быть. С такой профессией на одном месте сидеть чревато. Скоро ему стало не до дум, дорога пошла такая, что сам чёрт ногу сломит!
Пока Столыпин спал, Стас остановился только раз — проинспектировать хлипкий кустик у верстового столба. Вернувшись в машину, он поправил на спящем сползшую шинель и, сев за руль, вытянул рычаг газа. В распарывающем темноту жёлтом свете фар, один за другим, мелькали полосатые столбы, отмечая оставленные позади вёрсты. Столыпин сменил его уже под утро, когда стало неметь лицо, и руки были, как чужие. Стас пересел направо и, закутавшись в ещё хранившую тепло шинель, сам не заметил, как выключился, уронив голову на грудь. Проснулся он, когда солнце уже стояло над верхушками деревьев.
— С добрым утром! — насмешливо поприветствовал его Столыпин. — Ну, и здоровы вы спать, господин титулярный советник.
— Почему титулярный советник? — удивился Сизов.
— Я за три дня знал, что меня снимут, — усмехнулся бывший министр. — Есть, знаете ли, источники в высших кругах… Ну, и присвоил вам очередной чин. Всё-таки, и жалованье побольше, и прочее-всякое.
— Спасибо, — поблагодарил новоиспечённый титулярный советник. — Только, всё равно, нагонит меня Макаров. Зачем ему такое странное подразделение?
По губам Столыпина мелькнула усмешка, которую иначе, как коварной, не назовёшь.
— Об этом вам беспокоиться не стоит. Всё будет, как и было. Он, всё-таки, без малого шесть лет у меня в товарищах [33] проходил. Толковый специалист, даром, что из купцов. И революционеров любит не более, чем я, грешный.
— В прежней жизни его сняли после Ленских событий. За массовый расстрел, который Трещенков учинил. Как это вы успели его остановить?
— И не успел бы, — хмуро отозвался экс-министр. — Исаев ваш — золотая голова, сущий оракул. Николай Викторович меня за районные охранные отделения критиковал. А Всеволод, когда узнал, что Иркутская жандармерия Трещенкова на Лену командировала, сразу мне донесение на стол. И, надо сказать, точно всё проанализировал. Мы ведь, буквально, в последнюю минуту успели. Этот карьерист уже по толпе рабочих стрелять собирался. Вот, кстати, деревня какая-то. Надо молока у крестьян купить.
33
Товарищ (здесь) — заместитель.