Число Приапа
Шрифт:
– Очень хорошо, – сказал лысый турист. – Мы это берем. Спросите, сколько стоит.
Поняв, что старые чудаки не собираются торговаться, старушка заломила немалую цену – по пятьдесят латов за ложку. И они действительно не торговались. Деньги были сразу выложены на стол. Тут Анна Приеде прямо расцвела.
– Если уважаемые господа хотят, я схожу к соседке, у нее тоже есть старое серебро! – пообещала она. – Большие серебряные стопки, сахарница, чайные ложечки!
Старички это намерение одобрили. По их просьбе Тоня удержала госпожу Приеде от немедленного побега из-за
Поскольку вопрос с серебром был решен, Тоня решила заняться картиной.
– Госпожа Приеде, удалось ли найти пропажу? – спросила она.
– Нет, не удалось! На свете много плохих людей! Нашелся добрый человек, отвез меня в больницу, и нашелся плохой человек – присвоил старинную дорогую картину.
Тоня не стала объяснять, что это одно и то же лицо.
– Картина, должно быть, тоже досталась в наследство? – поинтересовалась она.
– Да, конечно. Я не так богата, чтобы покупать старинные картины.
– Ваши родители интересовались живописью?
Старушка задумалась.
– Я бы не сказала. Просто три картины у нас были всегда. Две висели в большой комнате, а третью… вы же ее не видели, а если бы видели – то поняли бы, что в комнате ее вешать просто неприлично. Те две тоже очень старые, они все три одного возраста, так те я уже продала. А эта лежала на чердаке, я про нее и забыла. Те были красивые. На одной старая мельница – такая же, как на той, которая пропала. Поэтому я думаю, что их один художник малевал. А на другой старая баронская усадьба.
– И давно вы их продали?
– Старик мой был еще жив, он их возил в Ригу. Когда же это было? В девяносто восьмом? Или в девяносто девятом? Это было, когда у Нормунда фирма лопнула… Думали, дом продавать придется…
– И тоже в «Вольдемар» сдали?
– Скорее всего. Я его про название не спрашивала.
– Кто же вам, госпожа Приеде, посоветовал обратиться в «Вольдемар»?
Этого старушка вспомнить не могла.
Потом она вышла на несколько минут и вернулась с такой же старенькой соседкой. Той тоже серебро досталось от умерших родственников, где родственники им разжились, соседка не знала, и Тоня подивилась совпадению.
А вот дальше начались чудеса. Во-первых, туристы пропали. Казалось бы, только что, выйдя из дома Анны Приеде, шли рядом и спрашивали Тоню о временах герцога Якоба. И вдруг – словно корова языком их слизнула.
Пробежавшись взад-вперед, Тоня посмотрела на часы и охнула – автобус, на который были куплены обратные билеты, отходил через двадцать минут. Решив, что два таких бойких старичка могли и сами дойти до автостанции, Тоня поспешила туда – а там ожидало второе чудо.
Время было самое транспортное – жители окрестных городков, работавшие в Кулдиге, разъезжались по домам, несколько автобусов принимали пассажиров, публика была деревенская – просто одетая, с огромными сумками и кошелками, многие – в резиновых сапогах. И среди негромкой и многоголосой латышской речи вдруг прохрипело русское слово:
– Хозяин, слышь, хозяин, ты это… Возьми меня, хозяин!..
Тоня чуть не подпрыгнула.
Только раз в жизни слышала она такой рингтон – и он стоял в мобильнике покойного Виркавса.
Хозяин не торопился взять аппарат, и призыв прозвучал еще раз. Но Тоня уже приблизилась к мужчине, вытянувшему аппаратик из кармана, уже зашла сбоку, чтобы увидеть его лицо.
Лицо она увидела, хотя не сразу поняла, где встречалась с высоким темноволосым парнем. А сообразила, когда он, таща немалый груз, уже карабкался в разбитый проселочными дорогами автобус.
Это был тот самый Мефистофель с фотографий, сделанных подругой Лолиты. Ошибиться Тоня не могла – и внешность приметная, и память у эксперта на лица замечательная.
Тут у нее в голове началась сумятица: что делать, куда бежать?! Будь Тоня посмелее – прыгнула бы в тот самый автобус, исхитрилась бы познакомиться с Мефистофелем. Но она никогда особой решительностью не отличалась. Пока она искала в мобильнике номер Хинценберга, чтобы он помог связаться с Полищуком, автобус отбыл, Тоня только успела прочитать название конечного пункта на табличке: Снепеле.
– Это интересно, – сказал старый антиквар. – Ты уверена, что это он?
– Да, уверена.
– Ты сможешь описать, во что он был одет? Что у него было с собой?
– Ну, во что?.. В джинсы, в куртку… такую бежевую… С собой были сумка и мешок… да! Из мешка торчали две ручки – такие, как у лопат!
– И уехал в сторону Снепеле?
– Да.
– Ну, там он мог много где выйти по дороге. А что наши любители серебра?
– Они пропали, господин Хинценберг! Я прямо не знаю, где их искать!
– Не надо их искать, деточка. Возвращайся домой. Если они пропали – значит, у них в Кулдиге какие-то дела. Не волнуйся за них. Ты видишь – я же за них не волнуюсь.
– Но как они – в чужом городе?.. Языка не знают?.. Их никто не поймет и они никого не поймут!..
– Как ты полагаешь, деточка, они в здравом рассудке?
– Раньше думала, что да, – честно сказала Тоня.
– Вот и дальше так думай. Приедешь – сразу с автовокзала беги в «Вольдемар», я там буду тебя ждать.
На обратном пути Тоня пыталась читать про немецких художников, но все время отвлекалась. Она понимала, что угодила в неприятную историю.
Больше всего на свете ей нравилось читать умные книжки и разговаривать с воспитанными людьми об искусстве. Ей нравилось раскапывать новую информацию, укладывать ее на полочки, выстроенные в памяти, сопоставлять, приводить в порядок. И знакомиться с оригиналами тех картин, которые были известны только по репродукциям, она очень любила.
Тоня хотела тихой и спокойной жизни. Она искренне считала, что перебесилась, после нескольких студенческих приключений с полуголыми плясками в мастерских каких-то безумных экспериментаторов. Она словно бы поставила галочку в списке против пункта «беспутство молодости». Теперь она хотела быть замужем, спокойно заниматься своим делом, покупать нужные в хозяйстве предметы, немного погодя – родить ребенка. Погоня за убийцей, вооруженным двумя лопатами, была ей совершенно не нужна!