Число смерти (CИ)
Шрифт:
Последние евро я истратила на такси до Н.и звонка Оле Вагнер.
– Конечно, приезжай, Кэт, прорвемся!
В дороге поменяла симку и позвонила Францу.
– Ты где? Тут Галка звонит, говорит, что люди в черном ее допрашивали, и чуть ли не пытали о тебе.
– Да это у нее от пьянки глюки или белочка.-отшутилась я. А сама подумала ,что пьяной Васильевой негры показались «людьми в черном».Ну так ей и надо ,заразе. А афроамериканцы эти тупые, не того человека на встречу послали, нет чтобы взять
Все легальные способы, такие как самолет и автобус для пересечения границы были отвергнуты, и на окраине Н. меня ждала Оля Вагнер. Оля ,та самая девочка –воровка ,поразила меня в самое сердце. Поджарая, как кобылка, черные волосы развеваются по ветру. Все эти байкерские наколки и пирсинг в самых неожиданных местах. И это в сорок пять. Мотоцикл она водила сама, ее дружок с пивным пузом, вызвался нас сопровождать.
До границы с Польшей ехали ночью, по обе стороны леса и леса. Словно и не Европа . Отчего вспомнилась песня «Беловежская пуща»,Именно пуща, первозданная и пугающе безлюдная, мелькала по обе стороны трассы.
Ближе к рассвету нас попытались остановить, на дороге лежало срубленное дерево. Ольга нажала на газ, и мы взлетели, как каскадеры. Я думала только об одном - не разжимать руки. Мы уезжали все дальше и быстрее, а преследователям остался на память только Ольгин шейный платок. Вслед нам неслась отборная, надо думать польская матерщина.
Так мы пересекли польско-немецкую границу.
В Лодзе меня встретила Маркова Таньча. Таньча, моя давняя подруга из моего недолгого студенческого прошлого. Небольшого росточка, с россыпью веснушек на небольшом скуластом личике она была очень фотогенична, а уж страсти в ней, бывшей спортсменке-легкоатлетке хватило бы, на сто нимфеток. Она перезажимала все девичье население общаги, за исключением девочек - азиаток. Она заставляла меня ревновать себя словно мы не подруги, а любовницы. Это ей вслед напившись, кричали местные – лесбиянка!
При всем этом она любила своего парня и дождалась его из армии, и он увез ее на Украину, к своим сбежавшим из Таджикистана родителям. НА Украине после распада СССР Таньча забросила диплом и стала челночницей, причем очень успешной. Начинала с контейнера, а теперь у нее уже два бутика в городе. В Лодзь она приехала за товаром.
Мне вспомнился ее рассказ, как это было первый раз: живя на Украине, украинской мовы она так и не освоила. Но товарки по бизнесу ценили ее вкус и чего греха таить хорошую физическую подготовку, поэтому взяв Таньчу с собой, они ее умоляли не разговаривать. Ибо не любят поляки москалей, по крайней мере, в Лодзи.
Подружка моя, имевшая уж двух детей, и прочный бизнес в городе выслушала мою историю недоверчиво.
– Таньча, переправь меня в Москву к Эльке, она логист в крупной компании, деньги есть и голова гениальная, ну ты помнишь. Может она разгадает эту хрень случившуюся со мной.
Маленькая пожилая нимфетка, облобызала меня на дорожку, поставила пару засосов на шее, и ущипнула за грудь так, что слезы брызнули из глаз.
В огромном автобусе украинских челночников, хоть и виза была в порядке, я пряталась всю дорогу за баулами, так я почти вернулась на родину. В Сумах меня встретил Таньчин муж и проводил до аэропорта, самолет на Москву, слава богу, улетал через сорок минут.
В самолете я пугалась всех, чей цвет кожи был хотя бы на полтона темнее моей. Мне все чудилась еврейская мафия и чернокожий синдикат. Но все обошлось.
В Москве меня встретила Элька, на шикарном «Лексусе», цвета птицы счастья. Да, да той с ультрамариновыми крыльями. Пентхаус, и все то же меню, что и в нашем далеком детстве: штрудели. Мама Эли готовила их почти каждый день. Кормить семь ртов, когда оба родителя инвалиды по болезни сердца, было почти невозможно. Вспомнили с подружкой, как она бухнулась в обморок на уроке литературы, элементарно от голода, потом смеясь - о математической олимпиаде.
Элю выдвинула от школы на городскую математическую олимпиаду, да она бы и в Москве бы всех победила, но она отказалась.
– Вера запрещает, - смотря упрямо в пол, сказала прозрачное создание.
– Вон!
– орала директриса. Вернись Гейндрих,иди, подумай, поговори с родителями.
Элька так и не пошла на олимпиаду, уехала в 90-х в Германию, а теперь вот логист в огромной и жутко престижной компании здесь в России.
Выслушав мой рассказ, она взяла мой паспорт и, постелив мне в гостевой комнате, сама ушла к себе в кабинет.
– Доброе утро соня,- Эля была в строгом офисном костюме.
– Эль, ну не томи, что там не так?
– Все нормально, под лупой смотрела все страницы, виза, печать вот метки германской полиции все нормально.
Элька уехала в офис, и я впервые за много дней позволила себе расслабиться, уснула, сном праведника.
Разбудил меня включившийся домофон.
– Это консьержка Анна, Господа из 324 квартиры, к вам посетители.
– Кто?
– Приличные люди, из посольства Абу-Грейда.
– Нет!! Это ошибка. Не пускайте!
Я позвонила подруге и та приехала, правда знаменитые московские автомобильные пробки, задержали нашу встречу, часа на три.
Я рассказала подруге о визите моих «африканских друзей».
– Ты не обижайся, полетишь в одну южную страну, причем насколько я знаю, границу ты сможешь перейти без проблем и без регистрации.
Конечно, это решение она приняла еще вчера, кому нужны чужие проблемы.
– Эля не пугай меня, я со страха ничего не понимаю
– Глупышка, я про Узбекистан, и город твоей студенческой молодости - Ташкент. У тебя ведь связи в самом КГБ узбекском.
– А это ты о Абдали! Точно, он полковник там в органах.
– Вот и славно, полетишь до Чимкента, там, на такси до приграничного поселка, а там он тебя и встретит. Сама не звони, давай номер я с работы позвоню. Все поехали в аэропорт.