Число власти
Шрифт:
Он раздраженно раздавил в пепельнице только что закуренную сигарету, вскочил с подлокотника, пробежался взад-вперед по комнате, ловко огибая мебель и разбрасывая ногами мусор, снова примостился на подлокотнике и принялся закуривать, нервно чиркая колесиком зажигалки.
— Если вам неприятен мой визит, я могу уйти, — с достоинством произнес профессор, выпрямляясь на стуле и кладя дымящуюся папиросу на край пепельницы.
— Правда? — саркастически удивился Мансуров. — А как же ваше дело? Полно, профессор, не стесняйтесь! Вы меня уже заинтриговали, так что валяйте выкладывайте, с чем пришли.
Тон его был возмутительно грубым, но в нем угадывался еще какой-то оттенок, показавшийся профессору довольно любопытным. Лев Андреевич прожил долгую, полную событий жизнь, повидал разных людей и теперь без особого труда распознал этот оттенок. В тоне, которым разговаривал с ним Алексей Мансуров, сквозило чувство собственного превосходства. Вряд ли причиной этого высокомерия были деньги: для того, чтобы обогнать профессора математики по уровню личного благосостояния, в России достаточно более или менее успешно торговать косметикой или женскими колготками. Значит, у Мансурова была какая-то причина ощущать себя выше профессора Арнаутского в интеллектуальном плане. А раз так, значит, он действительно продолжал заниматься математикой и открыл что-то по-настоящему большое...
— Хорошо, — сказал Лев Андреевич. — Ваш тон недопустим, тем более что я вам не сделал ничего плохого, но вы правы: у меня есть вопрос, и я скорее умру, чем уйду отсюда, не добившись ответа. Можете продолжать хамить, я в своей жизни и не такого наслушался...
— Вопрос, — нетерпеливо дернув плечом, напомнил Мансуров.
— Вопрос? Извольте! Скажите, вам действительно удалось найти всеобщий коэффициент?
Мансуров посмотрел на него долгим взглядом. Взгляд этот был пристальным и недобрым, но Арнаутский постарался его выдержать и справился с этой нелегкой задачей.
— С чего это вы взяли? — медленно спросил Мансуров.
— Это не ответ.
— Еще какой ответ! Во-первых, с чего вы взяли, что я занимаюсь математикой, ищу какой-то всеобщий коэффициент? Всеобщий коэффициент, это ваше число власти, про которое вы нам с таким жаром рассказывали на первом курсе, — помните? — это просто байка. Но даже если бы мне удалось его найти, то почему вы решили, что я стану вам об этом рассказывать?
Задавая свой вопрос, Арнаутский дал себе слово не выходить из душевного равновесия, однако презрительное превосходство, звучавшее в голосе Мансурова, вывело его из терпения.
— Потому что даже вам наверняка хочется этим поделиться! — сердито воскликнул он. — Потому что настоящий ученый работает не только для себя, но и для людей. Потому что нормальному человеку жизненно необходимо одобрение окружающих! Потому что, когда ученый решил сложную задачу, которую до него никто не мог решить, он должен поделиться своей радостью с человеком, который, как минимум, способен понять, о чем идет речь! А вы? С кем вы поделились своим открытием? С соседом-алкоголиком? С девушкой на одну ночь?
Мансуров вздрогнул и уронил пепел с сигареты на свои шикарные черные брюки.
— Откуда вы знаете? — резко подавшись вперед, спросил он. Глаза его за стеклами очков сузились, превратившись в недобрые черные щелки, тонкогубый рот поджался и побелел.
— Ага! — горько и язвительно воскликнул профессор. — Значит, это действительно была проститутка! Ну, и как, оценила она ваше открытие по достоинству? Впечатлило ли ее изящество вашей логики и полет вашей фантазии?
— Откуда вам известно, над чем я работаю? — с угрозой прорычал Мансуров. — Откуда вам известно, с кем я встречаюсь и о чем разговариваю? Кто вас сюда прислал? На кого ты работаешь, старый сексот? Ведь КГБ уже нет! Новыми хозяевами обзавелся?!
— Молчать, мальчишка! — выкрикнул профессор, вскакивая и ударяя в пол концом своей трости. — Не сметь оскорблять меня! Откуда я узнал... Ты думаешь, это так трудно? Думаешь, нужно следить за каждым твоим шагом, чтобы узнать, чем ты занят? Черта с два! Я тебя вычислил, потому что ты забылся и начал действовать почти в открытую! А про проститутку ты мне, можно сказать, сам признался. Стыдно, Мансуров! Стыдно использовать великое открытие в таких презренных целях! Стыд и срам!
Мансуров неожиданно успокоился.
— А как? — с любопытством спросил он. — Как я должен был его использовать? Молчите? Не знаете? Ну еще бы! Откуда вам это знать, вы ведь сроду ничего не открывали, кроме банок с консервами да дверей сортира... Кому, по-вашему, я должен был отдать коэффициент? Родному университету? Военным? Спецслужбам? Продать за доллары американцам? Подарить свидетелям Иеговы? Хватит, профессор! Всему, чему могли, вы меня уже научили. Теперь пришла моя очередь учить, и я вас всех научу уважать национальную валюту! Мелко? Предположим. Попробуйте сами сделать что-нибудь покрупнее. Кишка тонка? Тогда молчите и не путайтесь под ногами. Вы, кажется, вообразили, что я работаю исключительно ради наживы? Черта с два! Это просто эксперимент — первый в длинном, очень длинном ряду запланированных мной экспериментов.
— А цель? — спросил ошарашенный профессор. — Неужели мировое господство? Неужели ты настолько болен, что воображаешь себя способным...
— И вы еще обзываете меня мелочным! — перебил его Мансуров. — Мировое господство! Боже, профессор, какая у вас убогая фантазия! Цель любого научного эксперимента, так же как и любого порядочного ученого, — познание окружающего мира. Ведь вы же сами нас этому учили! Неужели врали? Неужели, по-вашему, цель ученого — заработать побольше “зеленых” и отгрохать дачу в природоохранной зоне? Бросьте, Лев Андреевич! Не пытайтесь казаться глупее и хуже, чем вы есть на самом деле. А хотите своими глазами увидеть универсальный коэффициент? — спросил он неожиданно. — Хотите попытаться запомнить пресловутое число власти?
— Что... — В горле у профессора пересохло, из него вырвался какой-то мышиный писк, и ему пришлось откашляться, чтобы вернуть голосу нормальное звучание. — Что ты хочешь этим сказать? Неужели ты действительно...
— Да, действительно, — усаживаясь за стол у окна и включая компьютер, сказал Мансуров. — Действительно я, действительно нашел, действительно универсальный, действительно коэффициент... Сейчас я вам покажу... Вы имеете на это право, потому что вы — мой учитель и без вас бы я ничего не добился. Кому же показать, как не вам? Вы что, не верите мне? Но ведь вы же пришли сюда именно для того, чтобы это услышать!