Число власти
Шрифт:
— Не понимаю, — сердито сказал Мансуров. — Где ваши люди? Почему никто не остановит этих бандитов? Вы что, приехали за мной без сопровождения? Один?
— Угу, — рассеянно пробормотал Глеб, глядя на зарево пожара и думая о своем. — Без ансамбля.
— Тут нет ничего смешного, — строго сказал Мансуров. — Это вопиющая халатность! Вы понимаете, что, если меня убьют, мир лишится величайшего в истории открытия?
Глеб усмехнулся, зная, что Мансуров не увидит его улыбки, и посмотрел на математика сверху вниз.
— Понимаю, — сказал
— Мне кажется, рассуждать — не ваша специальность, — сухо заявил Мансуров. — Ваше дело — в целости и сохранности доставить меня к тем, кто разбирается в этих вопросах лучше вас. И должен вам заметить, что даже с этой элементарной работой вы справляетесь отвратительно. Имейте в виду, как только доберемся до места, я сразу доложу о допущенных вами просчетах.
— Это если доберемся, — сказал Глеб. — Ну, вставай, национальное достояние. Надо двигаться.
— Я должен отдохнуть, — заявил Мансуров. — Я не могу идти дальше в таком состоянии. Я ученый, а не мастер спорта по спортивному ориентированию!
Глеб ощутил растущее раздражение — и против этого человека, удивительно сочетавшего в себе недюжинный математический талант с житейской недалекостью, едва ли не придурковатостью, и против себя самого — за то, что до сих пор тянул. Надо кончать с ним! А рука все не поднималась, и Глеб поймал себя на том, что нарочно провоцирует Мансурова произносить высокомерную чепуху, чтобы как следует на него разозлиться.
— Вставай, ученый, — сказал он нарочито грубо. — Или без любимых таблеток ноги не идут?
— Вы и это знаете?
— Я про тебя все знаю. А что касается таблеток... Экспериментальный препарат, разработанный для применения в психиатрии. Предназначен для выведения больных из шокового состояния. Проводятся испытания на больных аутизмом, положительных результатов пока нет. Отрицательных, впрочем, тоже, если не считать твоего случая. Впрочем, о твоем случае медицинской науке неизвестно. Да он и не представляет никакого научного интереса, этот твой случай. Подумаешь, невидаль: наглотался “колес” — и проститутку зарезал! Ну, вставай!
— Не встану, — заявил Мансуров, поворачиваясь на бок и подкладывая под голову локоть. — Вы что, не понимаете? Мне надо отдохнуть!
Глеб наклонился, схватил его за волосы и резко развернул лицом в ту сторону, где между деревьями мелькал луч электрического фонаря. Это было слева, почти на одной линии с тем местом, где они остановились. Другой рукой Сиверов поднес к лицу Мансурова пистолет.
— Смотри, — сказал он. — Ты знаешь, кто это. Видишь, они нас обходят. Возьмут в кольцо — тогда молись.
— Подумаешь, — сказал Мансуров, отводя от своего лица пистолет. — В конце концов, они тоже люди и с ними можно договориться. Научить их выигрывать на бирже? Нет проблем! А больше им ничего и не надо. Кину пару миллионов сверху, и все дела. В конце концов, если государство
Это был отличный момент для того, чтобы спустить курок, но Глеб почему-то им не воспользовался. Он взял Мансурова за шиворот, рывком поставил на ноги и дал ему хорошего пинка.
— Пошел! — процедил он сквозь зубы. — Будешь слишком громко топать — пристрелю как собаку! Бегом!
Как ни странно, Мансуров послушался. В темноте он совсем ничего не видел, и Глебу пришлось обогнать его и схватить за руку, чтобы он своим топотом и хрустом не созвал всех людей Паштета. Но они все равно двигались чересчур медленно и чересчур шумно, и Глеба утешало лишь то, что искавшие их бандиты наверняка шумели еще сильнее.
Потом Мансуров вдруг споткнулся, сильно рванув Глеба за руку, и с треском провалился в какую-то яму. Глеб остановился, подошел к краю ямы и заглянул вниз. Яма оказалась глубокой, и разглядеть Мансурова ему не удалось.
— Ну, что еще за фокусы? — тихо спросил он, присаживаясь на корточки. — Вылезай!
— Не могу, — простонал снизу Мансуров. — Нога... Кажется, перелом. Теперь действительно не могу. Вам придется либо нести меня, либо бросить.
Сиверов тихо выругался, сел на землю и осторожно съехал на дно ямы.
— Покажи ногу, — приказал он.
Нога вовсе не была сломана — ну разве что слегка растянута.
— Симулянт, — сказал Глеб. — Пошли. Будет немного больно, но придется потерпеть.
Мансуров неожиданно рассмеялся сквозь мучительную одышку.
— Вы хитрец, — сказал он, — но меня вам не провести. Ведь вам было приказано меня убить, разве нет?
— С чего ты взял? — изумился Глеб.
— Ну как же, — с трудом выговорил Мансуров, хватая ртом сырой ночной воздух. — Ведь, если бы вы пришли меня забрать, если бы действительно хотели увезти в какой-то закрытый “почтовый ящик”, все это выглядело бы иначе. Вы бы явились с ротой спецназа, в сопровождении бронетранспортера, и тогда никакой Паштет сюда бы даже близко не подошел. А вы пришли один, имея при себе только пистолет с глушителем. Значит, вы либо сами по себе, либо вам велели меня убрать от греха подальше... Но в обоих случаях вам нужно то же, что и всем, — Число Власти. Я ведь проверял вас. Я сделал все, чтобы вы наконец потеряли терпение и пристрелили меня как бешеного пса, а вы все тащите меня, тащите... Но ногу я подвернул не нарочно, честное слово.
— Странно, — сказал Глеб, прислушиваясь к голосам и хрусту ветвей наверху. — Странно, — повторил он. — Вот говорю с тобой, и кажется — человек как человек. Если точно не знать, что ты натворил, нипочем не догадаешься. Да пойми же ты, чудак, что Число твое никому не нужно! Тебя рано или поздно все равно прикончат, чтобы лишнего не сболтнул. Только до тех пор много времени пройдет и много ни в чем не повинных людей головы сложат. Сам подумай, ведь ты же математик, у тебя с логикой полный порядок!