Число зверя

Хайнлайн Роберт Энсон

– Нет уж, мэм! Я теперь отвечаю за Зебадию. И кроме того, у меня есть свои собственные имущественные интересы. Мама была не такая бедная, как ты думаешь. Когда я была еще совсем маленькая, она стала владелицей крупной недвижимости, которую ее бабушка оформила как доверительную собственность. Постепенно, они с папой перевели эти деньги на мое имя, причем тоже без уплаты налогов на наследство и на недвижимое имущество – все законно, как воскресная школа. Ну а когда мне исполнилось восемнадцать, я обратила все это в деньги

и сделала так, что эти деньги как бы исчезли. И потом, я платила себе внушительное жалованье как папиному менеджеру. Я не так богата, как ты, тетя Хильда, и, уж конечно, не так, как папа. Но я не нищенка.

– Зебби, возможно, богаче нас всех.

– Я помню, ты говорила вчера, что он у нас богатенький. Но я как-то не обратила внимания, я уже и так была готова выйти за него. Но потом я увидела, какая у него машина, и поняла, что ты не шутишь. Конечно, не в этом дело. Хотя нет, и в этом тоже: мы остались в живых не только потому, что Зебадия такой смелый, но и потому, что Ая Плутишка такая редкостно способная.

– Ты, милая моя, и не знаешь, сколько у Зебби денег. Может, никогда и не узнаешь. Некоторые не позволяют своей левой руке знать, что делает правая. Зебби не дает своему мизинцу знать, что делает большой палец.

Дити пожала плечами:

– Ну и ладно. Я не возражаю. Он добрый и нежный, и он сказочный герой, который спас мне жизнь, и папе, и тебе… а ночью он доказал мне, что жить стоит, я ведь не очень-то была уверена в этом с тех пор, как мамы не стало. Пойдем поищем мужчин, тетя Козочка. Я рискну вторгнуться в папину святая святых, но только если ты вторгнешься первой.

– Валяй, Макдуф, скорей продолжим бой, и проклят будь, кто первый крикнет «Стой!».

– Не думаю, чтобы мужчины сейчас были озабочены именно этим.

– Ладно. Как разворачивается этот ваш книжный шкаф?

– Надо включить скрытые светильники, потом пустить холодную воду в мойке. Потом выключить светильники, а за ними воду – именно в таком порядке.

– Все страньше и страньше, сказала Алиса.

Книжный шкаф затворился за нами и оказался дверью, выходящей на верхнюю площадку лестницы. Лестница была широкая, пологая, с надежными ступеньками, не узкими и не скользкими, с перилами по обе стороны – совсем не такая, какими обычно бывают лестницы в подвал, удобные разве для того, чтобы ломать ноги. Дити спускалась рядом со мной, держа меня за руку, как ребенок, ищущий у взрослого поддержки.

Комната была с прекрасным освещением, хорошей вентиляцией и ничуть не походила на подвал. Наши мужчины находились в дальнем ее конце и никак не прореагировали на наше появление. Я огляделась, ища машину времени, но ничего такого не обнаружила – по крайней мере ничего похожего на то, что я видела в фильме Джорджа Пэла и про что читала в книгах. Кругом стояло разнообразное оборудование. Сверлильный станок я опознала, токарный тоже, но все остальное выглядело совершенно незнакомым, хотя в целом обстановка недвусмысленно напоминала механическую мастерскую.

Мой муж заметил нас, встал и произнес:

– Добро пожаловать, дамы!

Зебби обернулся и строго сказал:

– Вы опоздали на занятия. Займите свободные места. Во время лекции не шептаться, вести записи. Завтра в восемь утра контрольный опрос. Если хотите о чем-нибудь спросить, поднимите руку и ждите, пока вас вызовут. Кто будет плохо себя вести, останется после уроков и будет мыть классные доски.

Дити показала ему язык и уселась, не произнеся ни слова. Я потрепала его по голове и шепнула ему на ушко неприличность. Потом поцеловала своего мужа и тоже села.

Мой муж продолжал прерванный разговор с Зебом:

– В результате у меня пропало еще несколько гироскопов.

Я подняла руку.

– Да, Хильда, – сказал мой муж. – Что, милая?

– Я знаю, где продаются гироскопы, я куплю тебе партию в сто штук.

– Спасибо, дорогая моя, но у меня были не такие. Те производит только фирма «Сперри», филиал «Дженерал Фудз».

– Ну, так я куплю их у «Сперри».

– Шельма, – вмешался Зеб, – по-моему, тебе придется мыть не только доски, но и губки для мела.

– Погоди, сын. Давай-ка мы попробуем на Хильде, понятно я объясняю или нет, а то ведь это практически невозможно изложить без уравнений, которыми пользовался твой кузен Зебулон, а ты утверждаешь, будто эта математика тебе незнакома…

– Она мне действительно незнакома!

– …но ее физическую интерпретацию ты превосходно усвоил. Вот и объясни Хильде суть дела. Если она поймет, то, наверное, окажется возможным построить такой континуумоход, что им сможет управлять человек без всякого технического образования.

– Ну конечно уж, – язвительно сказала я, – где уж мне, с опилками-то в голове. Я гожусь только на то, чтобы нажимать кнопки разных там телевизоров и головизоров, а куда при этом летят электроны, это заведомо выше моего понимания. Ну, давай, Зебби, показывай, какой ты умный.

– Постараюсь, – охотно согласился он. – Только пожалуйста, Шельма: не болтай лишнего и не отвлекайся на другие темы. А то я попрошу папу тебя побить.

– Он не посмеет! Пусть только попробует!

– Ах, не посмеет? Тогда я подарю ему на свадьбу кнут – это в дополнение к «Таинственным историям». Джейк, «Истории» ты тоже получишь. Но кнут тебе необходим. Напряги внимание, Шельма.

– Напрягла, Зебби. А ты напряги вдвойне.

– Ты знаешь, что такое «прецессия»?

– Разумеется. Предварение равноденствий. Это значит, что Вега станет Полярной звездой, когда я стану прабабушкой. Через тридцать тысяч лет или около того.

– По существу правильно. Но ты пока даже еще не мама.