Чистилище для грешников
Шрифт:
Через несколько дней Петр неожиданно обнаружил в подвале за своим столиком какого-то черного огромного мужика, одетого в свисающие с него лохмотья. Поп усиленно крестился правой рукой, а в левой держал большой нательный крест, закрываясь им от новенького. Висельник сидел не в общем помещении, а в своей каморке и нервно мигал фонариком, посвечивая на часы, в ожидании своей секунды. Слушатели нервничали, хотя внешне это почти ни в чем не проявлялось, но Петр чувствовал: атмосфера в подвале накалена почти до-красна. Профессор
Петр немного постоял в центре подвала и решительно подошел к своему столику. Ему не хотелось менять место из-за какого-то ободранного вахлака. Громадный оборванец сидел на его стуле и Петру пришлось усаживаться рядом, под негромкие панические вопли священника, повторявшего одно и то же:
– Чур меня! Чур меня! Изыди – нечистый!
От чужака воняло не как от бомжей и не так, как в тюрьме. Запах был необычайно противным. Казалось, что он обмазался протухшими яйцами, подмолодив «благоухание» ведром болотной жижи, вылитой на голову, а сверху обмазал себя черным обувным кремом.
– Что это они? – с безразличным видом поинтересовался Петр у новичка.
– А я откуда знаю, – шипя и сипя на выдохе, ответил незнакомец. Петр уже встречал таких, с вырезанными голосовыми связками и с дыркой в горле.
– Ты прямо из помойки? – снова спросил Петр.
– С кладбища, – просипел чужак и качнулся на опасно заскрипевшем стуле, при этом все его ленточки и лохмотья стали болтаться словно на ветру.
– А что не обмылся? Лужи не нашел?
– Разве от меня воняет? – вместо ответа поинтересовался новенький.
– Разит немного, – с» иронизировал Петр.
– А!.. – протяжно зашипел незнакомец: – А то я не пойму, что это все на дыбки встают.
Они немного помолчали. Профессор продолжал свою рваную речь. Но ни он, ни его слушатели упорно не смотрели в их сторону. Будто поставили границу между собой и пришельцем. Поп продолжал яростно гнусавить:
– Чур меня! Чур!..
– Ты завтра тоже придешь? – поинтересовался Петр.
– Раз вылез из могилы, то приду.
– Помойся и приходи: договорились?
– Вода не поможет, – пренебрежительно засипел новенький: – Да и противная она – ржавею. Мне бы серной кислоты…
Петр помолчал, что-то прикидывая и спросил:
– Много кислоты?
– Бочоночек во-от такой, – новенький поднял руку в полуметре от поверхности стола: – Пластиковый. В них масло для машин налито.
– Литра три?! – удивился Петр, припоминая, что видел на рынке пластмассовые канистры с маслом: – Или пять?
– А что больше? – в свою очередь спросил новенький.
– Пять больше, – усмехнулся Петр.
– Вот ее и тащи, – просипел странный мужик.
– Пьющий что ли? – немного удивился Петр.
– Да нет, – с трудом махнул рукой чужак, трепыхая лохмотьями: – Мне кислота нужна для баланса концентрации
– Что за демиум?
– Последний устойчивый элемент вашей химической таблицы.
Петр стал вспоминать недавно просмотренную им таблицу Менделеева и ничего не вспомнил напоминающее демиум.
– Это близко к урану или к сере? – спросил он.
– Это далеко за ураном, – просипел чужак. – Уран как перышко, против демиума. Последний стабильный элемент. Он завершает магические ядра атомов, так профессор когда-то говорил, – новенький показал головой в сторону нервничавшего лектора.
– Ты вообще-то нормальный? – кротко спросил Петр.
– Вообще-то да, но не по человеческим меркам.
– Инопланетянин что ли?..
– Да ну!.. – сипло хмыкнул чужак: – То же мне, сказанул! Инопланетяне почти такие же как и вы – люди. Может малость не так устроены и тело у них другой формы, например, как у дракона. А на самом деле: человек, он всегда человек. Вы все себя так называете.
– Хочешь сказать, что ты дьявол? – усмехнулся Петр. – Но не лепи горбатого – я в дьяволов и чертей не верю.
– Молодец Петруха! – удовлетворенно захрюкал чужак. – Это вот они меня дьяволом величают. А я всего лишь демон, если смотреть на мое существование с точки зрения мифологии.
– Ты откуда знаешь как меня зовут: гипноз что ли?
– Да нет. Некоторые твои мысли как открытая книга…
– В демонов я тоже не верю, – заявил Петр.
– Вот и хорошо, – обрадовался пришелец и заперхал, будто закашлял: – Терпеть не могу это определение. Это все люди придумывают, а нам ничего не остается, как поддакивать.
– А почему бы не сказать как тебя, или ваше племя, зовут на самом деле, – предложил Петр.
– Не получится. Наше название не произносится и передается на этих, как их… А!.. На СВЧ частотах электромагнитного излучения. Вы ничего не услышите.
– Уменьши частоту, чтобы мы услышали и скажи.
– Полгода нужно будет выговаривать только мое имя. Нерентабельно и бессмысленно, – и пришелец вновь заперхал.
– Что простудился?
– Мы не простужаемся, – вновь махнул он рукой и лохмотьями: – Просто долго под землей был. Закопался, когда этот философ, – он снова показал головой в сторону профессора, – только-только начинал пороть свою чушь.
Петр вспомнил, что говорил ему Виктор о продолжительности пребывания профессора в одном и том же дне.
– Значит, говоришь, что под землей пролежал шесть-семь тысяч лет?
– Наверное, – согласился чужак. – Тебе уже кто-то говорил о философе?
– Сидел бы там и дальше, не пугал бы народ, – начал наседать Петр.
– Надоело, – шумно засипел пришелец: – Домой захотелось, – и пристально взглянув в сторону Петра чем-то блеснувшим в дырках вместо глаз, с надеждой поинтересовался: – Кислоту принесешь?