Чистилище для грешников
Шрифт:
Как ни странно, а следы остались, хотя этого не должно было быть. Выжженная до пепла трава окольцовывала спекшейся круг, где земля расплавилась и остыла, превратившись то ли в шлак, то ли в стекло. Петр хотел шагнуть внутрь круга, но едва прикоснулся правой рукой, собранной из атомов прилетевших с разных концов Галактики, к невидимой границе, проходящей над кругом, как почувствовал нестерпимую боль и жар. Он отскочил назад и, стиснув зубы, отбежал подальше от ведьминого кольца, размахивая продолжавшей гореть и болеть рукой. Наткнулся на ствол подпаленной березки, толщиной с человеческое
Такого даже он от себя не ожидал: больная рука прошла сквозь ствол, хрустко переломав его. Береза была высокая поэтому падала медленно, прямо на Петра. Он не стал уходить из-под обрушивающегося дерева, опять резко махнул правой, переломив еще раз ствол. Обломки дерева упали слева и справа от него, немного чиркнув по куртке острыми ощепами. И только сейчас Петр заметил, что рука перестала болеть и гореть огнем. Он поднял ее к глазам и повертел обыкновенную ладонь перед носом: вроде все было как обычно.
– Николай! – неожиданно донесся женский голос слева: – Это ты дурачишься?
– Нет! – откликнулся мужской голос справа.
Петр быстро посмотрел налево и направо и увидел молодую женщину с корзинкой, присевшей у семейки осенних опят метрах в тридцати от него, а справа, на таком же расстоянии от Петра, в сторону женщины неторопливо направлялся мужчина, очевидно муж, тоже с корзинкой на сгибе руки. Он шевырял тонкой жердиной опавшие листья, внимательно высматривая грибы.
Петр приготовился заговорить с ними, решив притвориться уставшим от городской суеты человеком, просто гуляющим в лесу. Но ни мужчина, ни женщина будто не видели его, хотя поднимали головы и оглядывались. Петр ясно видел, что они находились на плоской поляне и их разделяло пятьдесят-шестьдесят метров, а между ними стоял он, но, как ему показалось, они не видели не только его, но и друг друга.
– Николай! – снова крикнула женщина, поднимаясь с корточек: – Ты где?!
– Да здесь я! – откликнулся мужчина.
И они пошли навстречу друг другу, но не через поляну, на которой столбом застыл Петр, а огибая ее по дуге. И только когда между ними осталось не более десяти метров, грибники встретились взглядами. А его они продолжали игнорировать. Все это Петр видел отчетливо и почти не удивлялся происходящему.
– Может быть медведь? – с опаской спросила женщина, обогнув поляну она подошла к мужу.
– Вряд ли, – меланхолично ответил Николай: – Они где-то в глуши: дорога рядом.
– А ведь были случаи… – настороженно продолжала гнуть свое женщина: – Слышал же: как хрястнуло что-то? – и заглянув в корзинку мужа, усмехнулась: – Плохой из тебя грибник…
Николай медленно наклонился, поставил корзинку на землю и внезапно быстро обнял женщину, впившись губами в ее губы. Она не вырывалась, прижимаясь к нему, лишь держа на отлете свою плетенку, чтобы не помять. Николай, придерживая ее, повалил на землю в небольшую лощинку, но Петр их видел. Распахнув ее куртку, Николай стал азартно снимать с нее джинсы и ярко-красные трусы, оголяя белые бедра.
– Увидит кто! – приглушенно сказала женщина, но не сопротивлялась, помогала Николаю раздевать себя.
Петр был ошарашен увиденным. Ему стало до неприличия
Он быстро обежал выжженный круг и бросился в противоположную сторону от грибников. Кое-как проломился сквозь редкие деревья и цепкие кусты, делая большой круг, заворачивая к машине. Через час он вышел к «Жигулю», уже посмеиваясь над собой: струсил? Боишься нормальных человеческих отношений? Даже видеть их боишься?.. Тут Петр обругал сам себя, подумав, что это не этично: подсматривать, хотя раньше считал слежку одним из лучших видов работы.
Подсмеиваясь над собой, Петр заметил, что губы растягивает смущенная улыбка. Усевшись на водительское место, он завел двигатель и стал задним ходом выезжать к асфальту. И только нашел место, где можно было развернуться, как с поваленного дерева поднялись те самые мужчина и женщина с корзинками, и проголосовали, просительно глядя на него.
Петра окатило будто кипятком, но он взял себя в руки, и повернувшись назад, выщелкнул стопоры замков задних дверей.
– Вот спасибо! Вот спасибо! – бойко затараторила женщина: – А то мы с Колей на автобусе приехали… А до остановки топать и топать.
Мужчина уселся молча. Вид у него был немного усталый, это Петр заметил в зеркало заднего вида. Мужчина привалился к двери и закрыв глаза приготовился дремать. Женщина погладила его по руке и боком прильнула к нему. Лицо у нее было счастливое. И Петр впервые в жизни страшно позавидовал этим молодым людям, не знающим, что такое убийство, безжалостное убийство представителей своего вида. Только сейчас на него нахлынула волна ужаса, который испытали очень многие люди, встретившиеся с ним последний раз в их жизни.
Петр притормозил и тяжело вздохнул: перед глазами поплыл серый туман.
– Вам плохо? – испугалась женщина, глядя сбоку на посеревшее лицо водителя.
– Да нет, – выдохнул Петр и упрямо мотнул головой: – Просто недоспал, – и включив скорость, выехал из леса на Дмитровское шоссе, свернув в сторону города.
– Вы нас у остановки высадите! – попросила женщина.
– Могу довести до города, – уже спокойно ответил Петр.
– Мы вам очень были бы благодарны, – улыбнулась женщина в зеркале заднего вида.
Глава тринадцатая
Подъехав к НИИ, Петр посидел в машине, чувствуя, что он еще немного не в себе, после увиденного им в лесу. Автоматически позвонил Терехову и пошел за ним в лифт. Это заметил Александр, спросивший без любопытства:
– Что-то случилось?
– Все нормально, – ответил Петр, заставив себя вернуться в действительность, обострив внимание на проблемах, которые нужно было решить в компьютерном кабинете. Но далекий третий голос нашептывал, что нельзя быть машиной: ведь ты человек.