Чистильщики
Шрифт:
— Крайний дом, — на бегу крикнул Бармен, — заходите в дверь.
Просить дважды не требовалось, дверь была низкой, входить туда полагалось, только согнувшись, мы по очереди протиснулись внутрь. Если б это был просто крестьянский домик, мы бы там и не поместились, слишком тесный. Но, как и следовало ожидать, для нас это был именно проход в другой мир.
В глаза ударило яркое солнце, с той стороны тоже был день, но здесь солнце светило как-то иначе, более ярко, словно выжигая всё, что есть на поверхности земли. Сама земля, казалось, была перепахана войной или же катаклизмом, пласты породы
— Что за мир? — спросил я у Бармена, присаживаясь на нагретый солнцем камень. Присели и остальные, восстанавливая дыхание после долгого бега. Чекиста жаль, но рейд наш далёк от завершения, нужно ещё самим выжить.
— Постап, — коротко ответил он, — ядерный апокалипсис чудовищной силы, всё разрушено и выжжено. После этого прошло около тридцати лет. Кое-где ещё есть человеческие колонии, но ресурсов им хватит ненадолго. Мы думаем о возможной эвакуации.
— Куда идём? — спросил Комод.
— Наша цель, — Бармен прищурился и посмотрел куда-то вдаль, — километров десять отсюда, может, чуть больше, попадём прямо в бар. Только дойти нужно.
— Опасности? — спросил я.
— Есть, и много, — он не стал отрицать, — война имела комбинированный вид, кроме ядерного, использовалось также химическое и биологическое оружие. В том числе и различные мутагены. Местная живность, умирая, сошла с ума, создавая всё более чудовищные виды, они, впрочем, тоже вымирают, чаще всего от неспособности размножаться. Сумерки мира.
— Ясно, — я встал на ноги и вынул из ножен меч, который продолжал носить с собой, — идём, оружие наготове.
Никто не спорил, Комод передал свой арбалет Табаку, а сам взял у него алебарду, так будет даже лучше. В течение часа мы шли спокойно, никто на нас не нападал, все проблемы сводились к поиску пути. Приходилось обходить провалы и котлованы, перелезать через завалы из кирпича и бетона. Кое-где местность вообще была непроходима, там приходилось сильно отклоняться от курса и обходить руины за пару километров.
Наконец, наши мучения прекратились, почти. Дорога стала ровнее, руины перестали идти сплошным покровом, а превратились в островки, оставшиеся на месте разрушенных зданий. Под ногами была обычная земля, даже поросшая кое-где рыжей травой. Создавалось впечатление, что мир этот не так уж и плох, как нам показалось на первый взгляд. Увы, разочарование пришло скоро.
— Нужно идти быстрее, напомнил Бармен, — радиационный фон очень серьёзный, доза излучения растёт, в баре всё пройдёт, но до него ещё нужно добраться, а у нас…
Договорить он не успел, тварь, выскочившая из-за ближайшего камня, сбила его с ног, а потом, придавив к земле, попыталась перегрызть горло. Бармен единственный из нас был без доспехов, всё ещё одетый в рясу монаха. Тварь, бывшая, видимо, огромной собакой или волком, начисто лишённом шерсти, клацала зубами в одном сантиметре от его носа, но наш командир умудрялся удерживать её руками.
Короткий взмах алебарды Комода прекратил эту борьбу, перерубив хребет твари, Бармен начал вылезать из-под вздрагивающего трупа, стараясь не собрать на себя всю её кровь. Ещё две таких же бестии вырвались из за камней, первую встретил Альберт, поймав точно на острие алебарды, вторая поймала арбалетный болт брюхом. Была ещё одна, которая появилась после всех и выбрала целью меня. Ей удалось повалить меня на землю, но доспехи спасли. Я просто сунул в распахнутую пасть, полную крокодильих зубов, предплечье, одетое в хороший титановый наруч. Зубы бессильно клацнули по металлу, а следом острие меча прокололо туловище, высунувшись где-то в районе задницы. Бой был окончен с сухим счётом.
— Идём дальше, — скомандовал Бармен, нисколько не смутившись. Он вообще, казалось, никаких нервов не имел.
Уже почти на самой финишной прямой нас ждало новое препятствие. Глубокий овраг, или ров, тянущийся от горизонта до горизонта и прямой, как линейка. Ширина превышала четыре метра, перепрыгнуть непросто. Мы стали искать подручные средства для сооружения моста. В поисках мы немного разбрелись, чего делать не следовало. Хищники, напавшие на нас в руинах, показались неопасными, куда большую опасность представлял собой самый страшный хищник планеты. Человек.
По ушам мне ударил громкий выстрел, а одновременно с этим, или даже чуть раньше, рёбра пронзила неимоверная боль. Пуля. Неподалёку от меня, метрах в тридцати стоял немолодой мужчина, одетый в лохмотья, и направлял на меня странного вида ружьё. Он словно прикидывал, потребуется ему второй выстрел, или же можно доделать всё ножом, а потом нести семье вкусную добычу. Зря раздумывал. Кольчуга от пули помогает плохо, но под ней были два слоя прочной кожи, а между ними кевлар. Рёбра, скорее всего, сломаны, но жить я буду. А он вряд ли.
Прилетевшая стрела пробила ему голову насквозь. Одичавший житель руин рухнул замертво, а из-за камней выскочил молодой тощий парень, который попытался поднять упавшее ружьё. Не успел, оказавшийся рядом Комод одним движением сильных рук свернул ему шею. Вроде, больше никого. Обыскав трупы, мы разжились всё тем же ружьём. Самопал имел вид двустволки с вертикальным расположением стволов. Заглянув в них, я увидел, что стволы нарезные, а кроме того, бросалось в глаза, что прут, в котором высверлили ствол, выкован кустарно и грубо из стали в форме восьмигранника. Калибр был миллиметров двенадцать, патрон имел латунную гильзу бутылочной формы с небольшой закраиной, пуля безоболочечная, грубо отлита из свинца. Всего патронов нашлось шесть, да ещё один в стволе, который стрелок так и не решился использовать. Сам убитый имел вид вполне человеческий. На вид лет пятьдесят, борода, шрамы на голове, обветренное загорелое лицо, выцветшие лохмотья, бывшие когда-то камуфляжной курткой.
Второй погибший, надо полагать, был сыном первого, родившимся уже после Катастрофы. Лицо его почти не пострадало от мутаций, вполне человеческий вид, в котором угадывались отцовские черты. А вот остальное его тело вызывало оторопь. Одет он был в душегрейку из меха неизвестного животного, на спине виднелся горб, который при ближайшем рассмотрении оказался третьей рукой. Маленькая, высохшая, но всё же рука. Зато две другие были длинными, ниже колен и перевиты мускулами, которые, опять же, были расположены не так, как у человека, да вдобавок руки его сгибались в обе стороны.