Чисто семейное дело
Шрифт:
Оно вылезло из-за каната — само размером с локоть, плотное тельце покрыто редкими волосиками, брюхо голое, тускло-зеленоватое, конечности тощие, с длинными перепончатыми пальцами, на круглой башке — маленькие подслеповатые глазки, позади короткий толстый хвост не совсем приличного вида. В общем, не красавец, прямо скажем! Встретив такого впервые, не то что Ильза — Хельги едва не вскрикнул, а ведь они были рождены в этом мире, всяких тварей успели повидать.
Дэн же от изумления даже кричать не мог, так и замер с открытым ртом, вытаращившись на диковинную зверушку. Каково же было его изумление, когда существо, внешний облик которого не позволял заподозрить у него даже зачатков разума, вдруг заговорило вполне
— Эй, мужик! Да, да, к тебе обращаюсь, что вертишься? Опохмелиться есть? Башка трещит — того гляди, череп лопнет, и все мозги на волю полезут!.. Боцман, упырь старый, повадился вино шай-таньей водой крепить! Он, вишь, позабористее любит! А я через его прихоти пропадать должен! Вольно же было капитану брать на мой корабль боцмана из Тавора! Пришло же в голову!.. Ну так что, похмелиться дашь? Нет? Так я и думал! Разве от человека добра дождешься? Самая дрянная тварь, как вас только земля держит!
Закончив сию гневную тираду и не дождавшись ответа, судовой со стоном уполз под шлюпку и растворился в полумраке, будто и не было. А Дэн еще долго стоял там, на палубе, и пытался определить степень здравия собственного ума. Не справившись с задачей, обратился за консультацией к спутникам. Те спокойно объяснили: ничего особенного, на каждом гражданском корабле водится судовой. Обычно он не показывается на глаза посторонним, но на что не пойдешь, когда страдаешь с похмелья? Энка сочла такую встречу добрым знаком — неизвестно почему. Девица любила мыслить нестандартно, и окружающим далеко не всегда удавалось проследить логику ее выводов.
К слову, боцмана судовой ругал не зря — с пьяных глаз тот едва не посадил «Короля волн» на мель в районе эттелийского порта, за что и был с позором изгнан на берег, искать другую работу.
Эти и другие мелкие происшествия приятно скрашивали долгий путь и развлекали пассажиров. Одного только Хельги они совершенно не затронули, остались без его внимания. Единственное, что всю дорогу его волновало — как бы кто-нибудь из спутников не надумал со скуки играть в кости!
Чего он только не измышлял, чтобы отвлечь их от этой идеи! Ильзу с Эдуардом заставил отрабатывать боевые приемы и совершенствовать навыки. «Тому, кто носит гордое звание Наемник Судьбы, — сказал он, — негоже ходить в рядовых, и пора бы уже, при случае, пройти квалификационные испытания хотя бы на десятника».
Сестру по оружию подбил на предприятие, заведомо обреченное на провал: надоумил обучать Рагнара чужому языку, да не какому-нибудь, а донельзя сладкозвучному и безумно сложному — эльфийскому — якобы это должно облагородить его манеры! Где это видано, чтобы наследный принц вел себя так, будто вчера из казармы вылез?!
Против таких доводов диса не возражала, но хотела было переложить непосильную задачу на Аолена, как на носителя языка. Такой вариант Хельги не устраивал — какой в нем смысл, если Аолен в кости все равно не играет? Пришлось на ходу сочинять новый аргумент: Аолен не знает методики. Меридит смирилась со своей участью, Рагнар тоже. За неделю дело почти не сдвинулось с мертвой точки — не беда! Главное, оба были заняты, и надолго. И диса и рыцарь обладали завидным упорством характера, не привыкли отступать перед трудностями и бросать начатое на полпути. Насчет них Хельги был спокоен.
Сильфиду ему тоже удалось нейтрализовать, поймав на удочку профессиональных амбиций. Мол, ни за что ей не спроектировать приличный королевский дворец — очень ловко ввернул он в случайном разговоре. Не ее уровень. Храмы второразрядных богов, ратуши и иные общественные здания, жилые дома — пожалуйста. Но дворец, достойный короля, может создать только настоящий, многоопытный мастер, а не едва состоявшийся магистр.
Девица была задета за живое, главным образом потому, что на самом деле у
Оставался последний, самый сложный и опасный объект — Орвуд! Он не знал языков и не собирался их учить, он не желал становиться десятником, а проектировать дворцы не умел. Но главное — его в любой момент могло посетить желание взять у судьбы реванш за предыдущий проигрыш. А потому пришлось бедному демону решиться на крайнюю меру. Пойти на жертву, можно сказать! Он уговорил гнома устраивать чтения вслух под предлогом нравственного воспитания молодежи.
Дамские романы магистр Ингрем не выносил совершенно и искренне удивлялся, как Энка, будучи существом высокообразованным и культурным, может брать в руки такие вещи. Но здесь, на корабле, ничего иного у них при себе просто не было. И вот в назначенный час чтец важно усаживался на койке с книгой на коленях, рядом на полу устраивались кальдорианцы (отнюдь не по собственному почину), Ильза, маленькая Урсула и несчастный демон-убийца — и мероприятие начиналось.
Читал гном хорошо, ничего не скажешь. Громко, разборчиво и с выражением. Юные дамы были в полном восторге и от исполнения и от содержания. Спун, по некоторым признакам, тоже: в особо чувствительных местах он украдкой смахивал слезу. Годрик сопереживал. Литература столь сомнительного качества вряд ли могла удовлетворить его развитый художественный вкус. Но трогательный любовный сюжет отчасти перекликался с горькой историей его собственной жизни и оттого воспринимался острее. Постепенно юноша увлекся.
Сам Орвуд, хоть и упирался и отнекивался поначалу, почувствовав успех, тоже вошел во вкус.
И только бедный Хельги безмолвно страдал. Был момент, когда он попытался облегчить собственную участь, притащив с берега несколько хороших, полезных книг: историческую драму «Гибель престолов» пера Таллерина Галса, признанного мастера слова; увесистый сборник «Баллады южных земель» и «Трактат о природе сущего», весьма, с его точки зрения, поучительный, — зря старался! Слушатели жаждали продолжения. Плевать они хотели и на природу сущего, и на гибель престолов! И чтец, паразит такой, был с ними полностью солидарен! Хотя в его-то возрасте пора бы уже было поумнеть!
Разумеется, высказать подобные мысли вслух демон не мог. Изобразил полное смирение и согласие, и тошнотворное чтение продолжалось день за днем. Нестерпимо медленно развивалась история, охватывавшая всю жизнь главных героев с момента их рождения. Наконец сюжет стал близиться к трагической развязке.
«Миг — и злое острие вонзилось в тонкий принцессин пальчик; рубиновая капля заалела на нежнейшем шелке ее кожи. „Ах!“ — вырвалось из груди несчастной! Ах! — раненой птичкой затрепетало сердце. Пала замертво прелестная Хекенрозе. Исполнился страшный наговор ведуньи! — трагически подвывал чтец, он очень старался! — И в тот же миг… о горький, горький миг! — мертвый колдовской сон распространился по всему замку. Уснули король с королевой в сладких объятиях друг друга. Уснули придворные, кто где стоял, кого где застигли чары. Уснули боггарты в щелях за каминными печами и домовые гоблины в чуланах. Замерли в воздухе крошечные феи, что порхали над кустами душистых роз в любимом садике принцессы. Уснула и вся скотина, как то: лошади в стойлах, коровы в хлевах, свиньи на заднем дворе, гончие на псарне, куры, где они бегали, голуби на крыше, утки на пруду и белые жирные гуси там же. И даже клопы в постелях были объяты чарами сна. Огонь в очаге — и тот уснул, жаркое перестало шипеть. Сам вольный ветер, ветреный обманщик, игравший в ветвях окрестных дерев, уснул, так и не допев своей страстной песни юной лесовице, мечтавшей о любви. Оная же лесовица уснула в дупле… Прахом, все прахом — надежды, мечты…»