Чисвикские ведьмы
Шрифт:
– Что?
– Шеф, – заметил Барри, – ты не мог бы прекратить свои «что»?
– Прости, – сказал Уилл. – Я просто не понимаю, о чем ты говоришь.
– Ты слишком надолго открываешь мой ларчик. Я не могу дышать вашей атмосферой больше чем пару минут. Ты должен сунуть меня к себе в ухо. И я примусь за дело.
– Нет, Уилл покачал головой – причем весьма определенно. Я даже не подумаю пихать тебя к себе в ухо. Тем более ты туда все равно не влезешь.
– Влезу. Все будет прекрасно. Поверь.
– Не верю. Мы едва знакомы.
– Я спас тебе жизнь, верно? И еще не раз тебе помогу.
Вот увидишь, как
– Нет, – заявил Уилл. – Исключено.
– Тогда прости, шеф. Мы оба проиграем. Ты не вернешься в свое время. Что до меня… – Барри издал тихий звук, похожий на кашель. – Я покойник, шеф, прости. Ах-х… кхе-кхе-кхе…
Последовала серия немыслимых скрипов, хрипов и стонов.
– Прекрати, – произнес Уилл. – Я тебе не верю.
Барри издал жуткий сдавленный звук, и его зеленые листья начали заметно увядать.
– Прекрати, – Уилл вытащил Барри из ларчика и встряхнул. Какой-то здоровяк-барочник с любопытством уставился на них. Потом подтолкнул локтем своего соседа, не столь крупного, и указал на Уилла пальцем.
– Проснись! – Уилл снова встряхнул Барри.
– Я увядаю, шеф. Прощай.
– Прекрати, прекрати! Только этого не хватало!
Он стукнул кочешком себя по уху. Что-то чмокнуло, потом раздался жуткий шлепок.
– О-о-о! – возопил Уилл.
– Чтоб меня в задницу отымели! – рявкнул здоровяк-барочник. – Ты видел, Чарли? Или я уже до чертиков набрался?
– Не, я тож видел, – ответил Чарли. – Он сунул себе в нос корнишон.
Да что ты несешь! – здоровяк крепко двинул его локтем. – У него был кочешок капусты, вроде этой… как ее… брюссельской. И он его р-раз – и прямо в ухо.
– А за каким таким чертом? Корн'шон в ноздрю – эт' да. Я сам так развлекался. На севере. Предотвр… щает цингу и прочищает носовые пазухи. Или это я про кант… талуп? Или, мож'т, б… б'клажан…
– Эй, парень, – крикнул барочник. – Кто ты там есть, гробовщик, что ли… Что ты только что впихнул себе в ухо?
– О-о-о! – простонал Уилл, стискивая руками голову. Речник поднялся и направился к его столику:
– Эй, парень, не шути. Вытаскивай эту штуку.
– Не могу, – простонал Уилл и принялся царапать голову ногтями.
– Спокойно, шеф, – раздался голос изнутри.
– А-а-а! – взмолился Уилл. – Выходи оттуда!
– Ты что затеял? – барочник протянул в его сторону свою здоровенную лапищу, украшенную татуировками.
– Выходи, – простонал Уилл, вскакивая.
– Спокойно, шеф. Мне здесь тепло и уютно.
В этот момент к диалогу подключился мелкий лодочник по имени Чарли.
– Зажми пальцем п… пустую ноздрю, а потом дунь со всей силы.
– Это у него не в носу, – возразил его приятель. – Это в ухе.
– Убирайся! – Уилл принялся лупить себя по голове кулаками, обратив на себя внимание одноглазого бармена.
– Эй, эй, эй! – заорал тот. – Что там такое?
– У парня огурец застрял в заднице, – объяснил Чарли.
– Да не было никакого огурца! – здоровяк снова толкнул его локтем.
– X… хорош руки р'спускать!
С этими словами Чарли пнул обидчика по щиколотке. Одноглазый бармен исчез под прилавком в поисках своей миротворческой дубинки. Уилл выл как портовая сирена и лупил себя кулаками по голове.
– Ой! – раздался у него в ушах голос Барри. – Прекрати, шеф!
В это время лодочники уже тузили друг друга. Одноглазый
– Убирайся из моей головы! – орал Уилл. Здоровяк-барочник отвесил Чарли очередного тумака, но тот почему-то замахнулся на Уилла.
– Берегись, шеф! – крикнул Барри. – Ниже голову!
Уилл пригнулся, и кулак малыша Чарли просвистел как раз у него над головой.
– Ты видишь, сколько от меня пользы? – Барри едва успел произнести эти слова, когда трехногий табурет, пролетев по воздуху, сбил Уилла с ног, и тот приземлился как раз на свой узел.
– Думаю, нам пора в путь, шеф, – продолжал Барри. – Заглянем в пару местечек, встретим кого надо… ну и так далее.
– Вылезай! – простонал Уилл и принялся чесать пальцем правое ухо.
– Не могу, шеф. Необратимые последствия и все такое прочее. Но я тебе не помешаю. Места мне надо всего ничего.
Одноглазый бармен как раз примеривался, чтобы огреть Уилла своей деревяшкой, но желающих почесать кулаки об него самого оказалось больше.
– Нам пора убираться, – заметил Барри. – Только не забудь узел с нашим добром и трость мистера Рюна.
Уилл поспешно повиновался.
Вокруг уже вовсю свистели кулаки, удары сопровождались отборной бранью. Барочник молотил барочника, матрос – матроса, сборщик помета, о которых мы уже говорили, – сборщика помета. А странствующий епископ, который ошибся дверью, отвесил пинка моряку, который волей судеб носил прозвище Папа Римский.
Тем временем виновник потасовки прокрался к выходу и удалился с поспешностью, которая сделала бы честь самому мистеру Рюну.
ГЛАВА 16
Ну вот, – объявил Барри. – А теперь скажи мне спасибо – за то, что выбрался из столь беспокойного места невредимым.
– Я не хочу больше с тобой разговаривать, – огрызнулся Уилл. – И вообще, тебе нечего делать у меня голове.
– Простите, сэр, – произнес джентльмен, стоявший за прилавком магазина Эспри, увидев в зале потрепанного незнакомца. [64] Джентльмен за прилавком не был настоящим джентльменом. Это был автомат – правда, не имеющий почти ничего общего с жутким черноглазым сатанинским автоматом, источающим ужасный запах. То была прославленная дорогая элегантная модель – «Бэббидж-1900».
64
Знаменитая династия британских оружейников. Их пистолеты стали «лицом» британского огнестрельного оружия – дорогого, великолепного как внешне, так и по своим качествам. Кроме того, начиная с XIX века члены семейной династии специализировались на изготовлении несессеров с различными предметами: пудреницами, маникюрными ножницами, застежками, изготовленных из благородных металлов, хрусталя и шеффильдской стали и упакованных в футляры, отделанные экзотическим деревом. А в 1861 году глава компании получил из рук королевы Виктории награду за производство шикарных дамских сумочек. (Прим. ред.)