Читатель предупрежден
Шрифт:
Я не убивала его, Синтия. Нет, нет. До самой его смерти мои мысли были, в сущности, невинны и чисты. Иначе я не призналась бы Сандерсу, что желаю твоей смерти. Я узнала, как умер Сэм, потому что две ночи после этого спала в одной комнате с Миной, а Мина, о чем все знают, имела привычку разговаривать во сне. Я связала все это в одно целое и только тогда увидела, как могу использовать Пенника, чтобы расправиться с тобой.
С юридической точки зрения можно сказать, что смерть Сэмюэля Констебля была вызвана несчастным случаем. Если говорить о самом механизме того, что произошло, то так оно и есть, но в действительности это не было случайностью. И ответственность за это лежит на Пеннике. Если бы Пенник не сказал того, что сказал, не сделал того, что сделал, и не предсказал смерти в Форвейзе около восьми часов вечера, Сэмюэль Хобарт жил бы до сих пор. Но это должно было произойти. Если бы я внимательно слушала тогда разговор в оранжерее, наверное, уже тогда поняла бы, что это неизбежно. Каждый человек поступает согласно своей природе, и потому стервозность, сидящая в Сэме, проиграла, а я извлекла выгоду. Сейчас ты увидишь, как он умер, потому что ты умрешь тем же самым способом, моя дорогая…
Вики сделала церемонный реверанс, и Сандерс вспомнил, что когда-то она сделала то же самое на лестничной клетке в Форвейзе. Он также узнал выражение ее лица — точно такое же, как под стеклянным абажуром в столовой, краска на лице, блестящие глаза — когда она прощалась с ним за несколько часов до смерти Мины Констебль.
Подпрыгивая, как школьница, она побежала в сторону камина. Всунула руку в коробку, которая стояла на карнизе.
— Если радио не будет действовать, то ничего не поделаешь, — практично заявила она. — Впрочем, у меня масса времени, прежде чем объявят о выступлении моего ясновидящего. Теперь ты должна быть очень внимательной, моя дорогая. Это самый лучший способ убивать людей, о каком я когда-либо слышала. Для него не нужны какие-то специальные знания, иначе я не справилась бы с этим. Старший инспектор Мастерс неожиданно еще раз попал в цель. Я подслушивала под дверями, прежде чем меня посадили в поезд, которым, разумеется, я не уехала. Он сказал: «Что-то неуловимое, как ветер, и одновременно самое обычное, как хлеб. Что-то, что можно сделать в собственном доме при помощи воды и кусочка мыла». И был прав. Мыло! Мыло! Это как раз напомнило мне… Ты можешь подождать минутку?
Она исчезла за дверями ванной, и целую минуту был слышен только шум воды, льющейся из кранов.
— У тебя мне не требуется следить, чтобы не произвести ни малейшего шума, — пояснила она, остановившись на пороге, — как это было в Форвейзе, когда я отправила на тот свет Мину. Благородный доктор Сандерс услышал шум воды, но подумал, что это фонтан в оранжерее.
Ничего у меня не вышло с этим парнем, Синтия. Я хотела спровоцировать вспышку неожиданной любви, даже сидела с ним в темноте, чтобы облегчить ему задачу. Но ничего не вышло. Он без памяти влюблен в какую-то глупую девку, в твоем стиле, а та, вместо того, чтобы не выпускать его из рук, путешествует по свету. Джон считает, будто она наставляет ему рога, что весьма правдоподобно. В общем, все было напрасным, и этот дурак оказался слишком большим джентльменом, чтобы воспользоваться минутой женской слабости… Правда, был момент, когда уже… Он сказал, что я веду себя, как «героиня детективного романа». В этом не было ничего удивительного, потому что я считала, что это самый лучший способ сыграть свою роль. Ты согласна со мной?
Это был неплохой замысел. Джона легко обмануть, и я знала, что, если он поймает меня в воскресенье вечером в Форвейзе, я смогу убедить его, чтобы он помог мне. Он мог мне здорово помочь. Впрочем, он и так неосознанно сделал это. Мне пришлось дать по носу Ларри. Он был очень недоволен, бедняга! Я так уговаривала его, чтобы он взял меня с собой к Констеблям и… ничего из этого не вышло.
Знаешь, Синтия, я в первый раз начинаю в самом деле тебя любить. Ты не имеешь понятия, что за облегчение больше не быть благовоспитанной девицей, а на самом деле: «маленьким-песиком-на-посылках-для-всех»! Думаю, что свои самые лучшие трюки и уловки я переняла от тебя. Я наблюдала за тобой с того момента, когда ты вышла за моего отца. Только так уж мне не везло, что мужчины, которые теряют из-за меня голову, не тратят на меня деньги, потому что их не имеют. С этой точки зрения ты всегда счастливее… Ах, перестань! Лежи тихо!
Женщина на кровати отчаянно забилась под одеялом, закричала. Вики в мгновенье ока оказалась около нее, совершенно спокойная и уверенная.
— Я слишком много говорю. Совсем, как Пенник, — констатировала она. — Не кричи! Знаешь, я думала о том, чтобы тебе пальцы рук и ног подпалить спичками, прежде чем отправлю тебя на тот свет. Не думаю, что потом кто-то будет заниматься такими мелочами, как мелкие ожоги. Мне это доставило бы огромное удовольствие! Ну, готовься, моя дорогая, я должна тебя перенести.
Внезапно Синтия Кин сказала прерывающимся, но неожиданно четким голосом.
— Ничего из этого не выйдет…
— Почему, дорогая?
— Потому что у нас много зрителей на балконе, — продолжала она. — А у меня все-таки еще остались крупицы стыда, несмотря на все то, что ты обо мне плела. Я уже развязала большинство этих узлов, и могу, наконец, прикрыться халатом, хотя думаю, что они могли бы меня предупредить о твоих планах.
— Вперед, ребята! — скомандовал самый спокойный в мире голос Г.М.
Он распахнул настежь стеклянное окно, отодвинул шторы и вошел в комнату.
Глава двадцатая
— Да-а-а, — сказал Г.М., поднимая к свету высокий бокал с вином. — Да-а, теперь уж можно все рассказать, сынок. Мастерс и я вынуждены были держать рот на замке из опасений, чтобы ты невольно не проболтался этой девице. Это очень простое дело…
— Я хочу знать все, — прервал его Сандерс, — относительно способа убийства. Как это выразился Мастерс: «То, что можно сделать в собственном доме при помощи воды и кусочка мыла?»
Сэр Генри кивнул головой, а старший инспектор улыбнулся довольно: уже в третий раз за сегодняшний день его кто-то цитировал.
Ранним утром, после ночи, полной драматических событий, они сидели в кабинете сэра Генри Мерривейла, находившемся в районе Уайтхолла. В течение нескольких часов телефон звонил не переставая, и Г.М. в прекрасном настроении выдавал множество инструкций. Тот же широкий письменный стол, та же самая стоящая лампа, сейф, полный бутылок и бокалов, все было близким и знакомым.
— Хм-м, — Г.М. поморщился, выпустил огромный клуб дыма из своей черной трубки и глотнул из бокала. — Как вы думаете, у меня есть свой метод: я сижу и думаю. Но в данном случае в этом даже не было необходимости, поскольку я уже понял, что человек может быть одновременно и живым и мертвым, и что медицина знает только одну физиологическую причину, которая может вызвать это состояние. Мастерс чуть не сошел с ума, когда я ему в первый раз об этом сказал, но факт есть факт.
Он задумался.
— Лучше всего будет, если я расскажу все по очереди, начиная с того памятного вечера в пятницу. Вики Кин, что ж, — он посмотрел из-под очков на Сандерса, — постараемся говорить о ней, как можно меньше, но эта девушка когда-то сказала очень правильные слова, а именно: «То, что произошло, было совершенно неизбежно, поскольку каждый человек поступает согласно своей природе». Это и подтвердили дальнейшие события.
Прошу вас представить себе, что сейчас пятница, около половины восьмого вечера, и вы сидите рядом с миниатюрным фонтаном в оранжерее Форвейза. Перед вами чистый лист бумаги: умершие еще живы и все начинается сначала. Минуту назад Пенник вызвал общее замешательство своим заявлением, что Сэм Констебль, скорее всего, умрет еще до восьми часов.
Но что собственно такого сказал Пенник? Разве он сказал, что убьет его? Ничего подобного! Разве кто-либо из присутствующих понял его слова таким образом? Нет! Вы развлекались отгадыванием мыслей и поэтому Виктория Кин сразу же спросила: «Вы хотите сказать, что в чьей-то голове зародился замысел убить мистера Констебля?» И Пенник ответил на это: «Возможно».