Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота
Шрифт:
Ыхало повозилось в углу на табурете и вспомнило:
– Я знало в давние времена одного домового, и он, представьте себе, коллекционировал мыльные пузыри.
– Не может быть! – ахнула мама.
– Честное слово! Сам видел. Мы были хорошо знакомы, его звали Памфилий…
– Но ведь пузыри очень быстро лопаются, – сказала Даша.
– Памфилий умел составлять такие мыльные растворы, что пузыри совсем не лопались. Даже когда их протыкали, они съеживались, как дырявые воздушные шарики, только пленка была совсем-совсем тоненькая, вроде как тень Филарета. Хранить их такими было очень удобно, тыща штук умещалась в спичечном коробке. А когда Памфилию хотелось, он надувал через соломинку какой-нибудь пузырь, заклеивал дырку и любовался. Такие были радужные шары…
– Как удивительно, – сказала мама.
– Да… А потом это Памфилию надоело, он надул все пузыри один за другим и выпустил на волю. Вот у ребятишек на окрестных улицах была радость! А постовые дули в свистки и грозили оштрафовать, только не знали кого…
Мама сказала, что это замечательная история. А папа смотрел с выжиданием: когда же наконец спросят, что коллекционирует старичок, живущий на Проходной улице.
И Леша спросил:
– Ну, а старичок-то что собирает? Не пузыри?
– Нет, – торжественно ответил папа. – У него коллекция п р о б о к о т г р а ф и н о в.
У всех (даже у Ыхало) сделались непонимающие лица. И наступило молчание. Потом Даша опять сказала:
– Подумаешь.
И папа снова возразил:
– Нет, не «подумаешь»! Это замечательная коллекция! И Евсей Федотыч так увлекательно рассказывает о каждом своем экспонате! Вам, дети, будет очень интересно познакомиться с этим человеком, вы узнаете от него много поучительного… Здесь, в кладовках, я видел несколько стеклянных пробок. Завтра вы отнесете их Евсею Федотычу и передадите от меня привет.
После обеда Леша и Даша увели Ыхало в свою комнату (тень Филарета скользнула за ними). Там они начали расспрашивать Ыхало, не помнит ли он рецепт мыльного раствора, который придумал домовой Памфилий. Как здорово было бы надуть сотню-другую радужных пузырей, которые не лопаются! И пустить по улицам!
Но Ыхало рецепта не помнило. Вернее, никогда его не знало. Однако дало умный совет:
– Леша, ты ведь можешь попробовать надуть волшебный пузырь с помощью своего заклинания. Ну, которое «Чоки-чок»…
– Ох, не знаю… Тут ведь нужно слово с окончанием на «чок». Для рифмы. А с пузырем это никак не связывается… «Пузырчок», что ли? Но это неправильное слово, оно не годится.
Ыхало заскребло макушку, с которой посыпался мусор.
– Постойте-ка, – вдруг сказала Даша. – У меня что-то вертится в голове… А если так?
Чоки-чок, Чоки-чок… Дунь сильнее в кулачок… Никогда пускай не лопнет Твой пузырчатый бочок…– М-м… – засомневался Леша. – Почему «дунь в кулачок»?
– Ну, соломинку сожмешь в кулаке и дуй! Давай попробуем!
Леша согласился неохотно. Было слегка завидно, что не он придумал эти строчки. Но все же они развели в блюдце мыло и отыскали пластмассовую трубку для коктейля. Леша прочитал, что сочинила Даша: «Чоки-чок, чоки-чок» и так далее. Обмакнул трубку в раствор, стал дуть.
Появился пузырь, отразил в себе солнечное окно. Сперва он был маленький, но быстро вырастал. И скоро сделался с футбольный мяч.
– Хватит, – прошептала Даша. – Лопнет…
Но Леша передохнул и стал дуть снова. А Даша и Ыхало затаили дыхание.
Пузырь стал уже с большущий арбуз. По его тончайшей пленке плавали изумительно красивые радужные пятна…
И вот он уже сделался как громадный пластиковый мяч для игры на пляже!
Когда Леша снова переводил дыхание, пузырь вдруг оторвался от пластмассовой соломинки и поплыл к потолку.
– Ай! – жалобно пискнула Даша. Было ясно, что прозрачно-переливчатый шар коснется штукатурки и разлетится в мокрую пыль.
Но шар оттолкнулся от потолка и полетел к Леше. Задел его голову и повис неподвижно. Тогда… Леша, замеров в душе, тронул пузырь мизинцем. Мыльная пленка оказалась упругой, как тонкая натянутая резина. Леша хлопнул пузырь ладонью. Тот отлетел к стене, ударился о нее и отскочил, как обычный воздушный шарик.
– Ой, как здорово! – завизжала Даша и тоже хлопнула пузырь. Он отлетел к Ыхалу, и оно поддало его своей темной ладошкой. Шар опять взмыл к потолку и вовсе не думал лопаться.
– Ура-а-а-а!! – завопили Леша, Даша и даже Ыхало. Так, что протяжное «а-а-а» пронеслось по комнате, как эхо в гулкой пещере. А когда смолкло, все услыхали писклявое насмешливое «ха-ха-ха»!
На столе, рядом с альбомом для рисования, плясала на тонких ножках знакомая буква. То есть не совсем знакомая, потому что ростом она была уже со спичечный коробок.
Леша и Даша сразу поняли, что зловредное создание снова подросло за счет общего крика, засохший клей отскочил от бумаги и буква освободилась.
– Марш на место! – крикнул Леша.
Но буква опять нахально захохотала и прыгнула со стола… на мыльный пузырь! Он как раз проплывал над столом. За ней метнулась тень Филарета, но поздно – пузырь всплыл к потолку. Буква «а» крикнула оттуда:
– Не желаю больше с вами знаться! Я отправляюсь путешествовать! – И шар торжественно вылетел в окно. Леша попытался ухватить его, но опоздал.
– Ну и ладно, – сказал он смущенно. – Не больно-то и надо. Все равно с этой писклявой врединой одни неприятности…
Двери закрываются, поезд отправляется…
На следующее утро Ыхало не появилось. Видимо, разоспалось у себя в баньке. Леша и Даша постеснялись идти будить его. И тени Филарета не было видно. То ли тоже спала, то ли охотилась за тенями воробьев.