ЧОП "ЗАРЯ". Книга четвертая
Шрифт:
Буквально в последний момент я «стиснул» Ларса, и стол вылетел, прокорябал пол и, завалившись набок, встал между нами. Ботинки, ударив по пяткам, уткнулись в столешницу. Меня чуть спружинило, но вместо того, чтобы откатиться, я сжался, подтянул колени чуть ли не к подбородку и со всей дури ударил по столу.
Я услышал хруст. Часть ребер подломилась, а часть справа и слева от меня пробило столешницу насквозь. И застряло так, что у маньяка не получалось схлопнуть челюсть. Я еще раз ударил, насаживая осколки глубже. И еще раз, не давая деймосу отползти.
Над столешницей на
Я смог сделать вдох. Еще раз скрючился гармошкой и ударил в столешницу. Ноги скованы, дышать нечем, но руки были свободны. Я нащупал «задиру» в кармане, и прицелился в деймоса.
Простыни, наконец, среагировали. Нараспашку бросились на меня, закрывая собой хозяина. Удавка на шее включилась на максимум, меня аж потянуло в сторону, но я успел трижды надавить на спусковой крючок.
Первый — светлячок прожег небольшую (сантиметров пять в диаметре) дыру в ближайшем щите, которым выступала подранка. Влетел во вторую, начал дымиться на ткани и растаял в воздухе.
Второй — зажигательный прошел сквозь дыру, вгрызся в темное пятно второго щита и прожег его.
Третий — разрывная пуля пролетела в отверстие первой защиты, потом второй и влетела аккурат в голову деймосу. Раздался взрыв, разбрасывая во все стороны осколки, куски костей и мозгов. Дырявые простыни впитали большую часть, по сути защитив уже меня, и обмякшие рухнули на меня сверху. Удавки на шее и ногах постигла та же участь — потеряв связь с хозяином, призраки растворились в небытии.
Я высвободился, прокашлялся и подобрал огневик. Ушли или нет, рисковать я не стал. Подпалил сначала хозяина, а потом и все простыни. Не успокоился (еще немного потряхивало) и пошел жечь вообще все тряпки, которые были в комнате. Остановился, только когда меня догнал приход от изгнания.
— Ну а теперь-то домой? — спросил Стеча, пока мы ждали Банши, писавшую отчёт для приехавших дежурных из Ордена. — Рассветет уже скоро.
— Поехали к ювелирам, добьем уже и тогда спать? — меня еще потряхивало, я сидел на полу в кузове и втирал в шею легкую, покалывающую лечебную магию от Харми.
— Вот ведь, дебилы, — фыркнула блондинка, садясь на пассажирское сиденье. — Как узнали, кто мы, так сразу на попятную — ни тебе награды, ни рейтинга. Спасибо говорит, за вашу активную гражданскую позицию, ушлепок. Даже из рапорта нас выкинул.
— Может, оно и к лучшему, — Стеча кивнул на подъехавшие моторки с витиеватым гербом на дверях, — Папаша жмурика. Он явно не на такой результат рассчитывал, когда чадо свое гримировать отдал.
— Зато родственникам жертв результат по душе, — вздохнула Банши. — Газуй уже давай, пока они наш батон не срисовали.
Карл Жабновский — ювелир, по слухам из газетных вырезок, приближенный к императорскому дворцу, жил на Сретенке — местном районе, где кучковались ремесленники, в основном ювелиры,
Район еще спал. В небе проклевывались первые намеки на скорый рассвет, но пошел снег с дождем, набежали тучи и даже, если кому-то и нужно было вставать и бежать куда-то по делам, они это делать не торопились. Свет горел в единичных окнах, в остальном же город еще спал. А ЧОП еще не ложился!
Стеча, знавший местный распорядок, объехал пост Ордена и, покружив в темных переулках, прокатил нас так, чтобы не попасться на глаза патрулям. Припарковались под навесом полупустого дровяного сарая и дальше пошли пешком. Богатые дома с кованой оградой, решетки с узорами в виде лиственных загогулек, грив и хвостов диких зверей. За ним минимальный палисадник — ни парков с лабиринтами и фонтанами, ни прогулочных маршрутов со скамейками. Дорого здесь квадратный метр стоит, вся площадь в дело идет. Хорошо хоть по ночам никто не работает.
Дома жались к подсобкам, подсобки к складам, а склады к мастерским.
Дом нашего ювелира выглядел одним из самых богатых. И к счастью, стоял чуть в стороне, разделенный с соседями узким проулком.
Трехэтажный особняк с мастерски изготовленными решетками на окнах. Настолько они естественно смотрелись, сливаясь с прутиками зимнего винограда, что я их даже не сразу разглядел. Был и небольшой дворик с маленьким фонтаном (заснеженным фонтаном) в виде полоскающего пасть льва.
Свет не горел, дополнительной охраны не было — только сигнальные магические маячки на воротах, заборе, окнах и дверях. Банши научила их различать через ауру, и стоило только переключиться на нужный спектр, так темный дом загорелся огнем гирлянд, как новогодняя фура «кока-колы». Даже печная труба и та была утыкана ловушками так, что и Санта без палева не пролезет.
Мы обошли участок в надежде найти калитку, которую кто-нибудь совершенно случайно забыл закрыть. Нашли только место, где после ограбления толпились следователи, увозившие тело Воробья. Следы от колес, гора сигаретных бычков и пятна крови, глубоко въевшиеся в корку подмороженного снега.
С этого места получилось разглядеть окно, временно забитое досками, куда, вероятно, впорхнул и выпорхнул наш воробей. И сломанный куст возле стены, где он пошел на посадку.
— Стеча, можешь меня через забор перекинуть? — мы остановились напротив забитого окна, на котором еще не восстановили сигнализацию.
— Эмм, — здоровяк посмотрел на меня, потом на забор с остро заточенными кольями, потом опять на меня, — Без гарантии.
— А Банши? — мы оба посмотрели на блондинку, сделавшую шаг назад.
— В жопу пошли оба, нашли тут ласточку.
— Банши, стой… — я перешел на шепот, заметив, что мы уже не одни.
За ее спиной появился четвертый участник «совещания» по проникновению в дом. Фобос — пока нейтральный, без перекоса в темную или светлую сторону. Нечто серое. Высокий, худой и без головы.