ЧОП ’ЗАРЯ’
Шрифт:
— Эй, пацан, давай шустрее, — крикнул запертый в клетке моряк. — Тут святой отец твой сейчас окочурится… он синий уже!
Черт! Черт! Черт! Гидеон держись! Я заорал мысленно, хотя уже понимал, что не успеваю. Священник не сопротивлялся. Лицо действительно синее, глаза закатились, нога уже не пытается ударить масочника, а подергивается в конвульсиях.
Главарь сектантов расстегнул рубашку Гидеона, примерился, куда ударит, и начал замахиваться. Я понимал, что не успеваю, но все равно попытался рвануть. Бежать, прыгать, нестись, чтобы хоть чуть-чуть сократить расстояние, метнуть дубину или гвоздь,
Но не смог сдвинуться с места, будто Муха не пускал. Я зарычал, напрягся, погружаясь в волну боли и бешенства… и почувствовал послание от боксера: «Не успеешь, бей так. Просто дай мне силу...»
Глава 14
И я ударил.
Не целясь, не думая — просто представил, что направляю внутреннего призрака в костяшки кулака. Наношу удар и мысленно провожу линию до уродской маски.
С кулака сорвался призрачный сгусток, а из меня будто разом выкачали все силы. Я упал на колени, глядя, как в плечо сектанта ударяется серый дымный шар. Мужика отбросило на несколько метров в груду каких-то ящиков, а мне прилетела ответка. В меня будто таран врезался, выбив весь воздух из легких. Ощущение будто прыгнул с вышки, не рассчитал, а теперь плашмя рухнул на воду.
Как будто это я влетел в плечо, только почему-то в бетонное и не кулаком, а всем телом. Ну на хрен такой телекинез — я застонал, заваливаясь на пол.
— Херасе! — закричал моряк, — Не отключайся! Поднажми!
И я поднажал. Напряг каждую клеточку своего тела, каждую мышцу так, что аж шея заболела, а голова начала трястись. Это помогло. Боль, разбившая тело, начала отступать. Я поднялся на четвереньки и проорался. Покачиваясь, встал и побежал к музыканту.
Метнул в него дубину. Криво и косо, будто в городки играю. Урона не нанес, но заставил дернуться и сбиться с ритма мелодии. Варган глухо тренькнул, и Гидеон кульком рухнул на землю.
Сектант, понимая, что сейчас я опасней, развернулся в мою сторону и начал бамкать пальцами новую мелодию — биум, биум. Мерзкую, противную, как металлом по стеклу, от которой начало сдавливать легкие, ломить виски и сводить ноги.
Но я успел.
Падая, вцепился в край балахона, потянул на себя и ткнул гвоздем куда-то в низ живота. Музыка смолкла, а сектант замычал. Я свалил его и, притягивая к себе, пополз вверх, нанося удар за ударом.
— Эй, харе уже там! Он уже осознал! — мужик в тельняшке затряс решетку. — А если ты ждешь извинений, то он их не скажет. Эти дебилы себе языки вырвали. Освободи меня, я помогу!
Я подбежал к Гидеону, на ходу вспоминая, как правильно делать искусственное дыхание.
Ведь учил же когда-то, даже на курсы первой помощи ходил. А сейчас только и помнил про ритм — сто три удара в минуту и шутку, что песня AC/DC «Шоссе в ад» идеально подходит. Но почему-то редко используется.
Но слава местным богам и всем светлым фобосам, старик уже сам начал приходить в себя. Хрипел, кашлял, пытался мне что-то высказать, но пока не мог.
— Дружище, открой, пожалуйста, — парень просунул лицо между прутьями и улыбнулся, демонстрируя выбитый зуб сбоку, а потом повернул голову, чтобы я заметил здоровый фингал на всю скулу. —
— Ты из первого отряда, — я прошел мимо него к соседней клетке и стал примеряться, чтобы сбить замок.
— Из первого? Ну, это смотря, как считать. А так-то да — из первого. Выпусти меня, а? Меня Стеча зовут. Ну, то есть Сергей Стечкин я.
— Ща, решим, — я сбил, наконец-то, замок и вынес бесчувственную Дарью.
Девушка была бледной, но дышала ровно, будто глубоко спит. Пара ссадин, опаленные кончики волос — похоже, со взорванным броневиком ей повезло. Я потрогал голову на момент крови или шишек, но затылок был в порядке. Зато на шее рядом с ожогом нашлась маленькая ранка от укола толстой иглой.
— Вкололи ей хрень какую-то, — подал голос Стеча, — Мне тоже кололи, несколько часов еще в отрубе будет.
Я посмотрел все еще кашляющего на Гидеона, который стоял над трупом музыканта. Он кивнул, а когда его чуть отпустило, смог говорить.
— Выпусти его, хватай Дашку и ща пойдем. Ща я… — Гидеон сделал пару глотков «царской» водки, встряхнулся и принялся пинать мертвое тело, бурча себе под нос. — Тоже мне, млять, Чайковский тут нашелся, музицировать на своей губалайке. А второй где? Чуть не подрезал меня урод.
Я было хотел кивнуть в сторону ящиков, но еще не повернув головы, понял, что там никого нет. Разломанные ящики есть, битые склянки блестят, а вот тела главаря сектантов куда-то испарилось. Стеча с Гидеоном тоже посмотрели в ту сторону и одновременно завопили:
— Открывай меня скорее!
— Матвей надо найти, нельзя его отпускать!
— Гидеон, прикрой пока, — я выбрал просьбу Стечи, рассудив, что втроем все же будет сподручней.
Не жалея измочаленную дубину, со всей дури рубанул по висячему замку. Дужки сбил, но и треснувший кол пришлось бросить.
— Спасибо, брат, не забуду, — Стеча хлопнул меня по плечу и стрелой помчался к лестнице, подхватил какую-то сумку из кучи с барахлом, сделал нам ручкой и смылся в коридоре, из которого мы пришли.
Я не успел возмутиться, скорее впечатлился той скорости, с которой он двигался — не бывает так. Это, наверное, какая-то способность. Но спрашивать было некогда — Гидеон закричал об опасности.
Перекошенный главарь со сломанным левым плечом появился на балконе со взрывным мешком в целой руке. Попробовал распрямиться, строя из себя то ли Иисуса то ли еще одного героя мемов — Тони Старка. Но с одной работающей рукой получилось довольно криво, тогда он просто запрокинул голову и замер в беззвучной молитве.
— Гидеон, сейчас рванет, — я бросился к Дарье и, пыхтя, взвалил ее поперек плеч, — Ты можешь это остановить?
— Нет, только если замедлить. Беги к лестнице!
Я никак не мог разогнаться. Спотыкался о разбросанные запчасти от техники, чуть не влетел в пентаграмму. Тормознув лишь в последний момент, когда в глаза бросились алые символы. Вблизи у них появился объем, казалось, что они не начерчены на земле, а возвышаются над ним, как голографическая проекция.
Еще Кравец, которая не была особо пушинкой, начала ворочаться и чуть не заехала мне локтем. До ступенек, которые уходили высоко вверх, мне еще оставалось метров десять, когда сектант закончил отправлять отчет своим богам.