Чревовещатель
Шрифт:
– Итак, — гневно воскликнул он, — преступник без страха ехал на место своего преступления?! Злодей был уверен в своей безнаказанности!
Жобен спокойно выслушал эту пылкую тираду. Судебный следователь продолжал:
– Итак, закон настиг его. Какое ужасное пробуждение! Негодяй, должно быть, чувствовал себя словно пораженный громом.
– Нисколько, — ответил полицейский. — Жорж Прадель был очень удивлен, но сохранил спокойствие.
Поль Абади с изумлением посмотрел на собеседника.
– Сохранил спокойствие? — повторил он. — Что это значит?
– Это значит, господин судебный следователь, что Жорж Прадель не виновен.
– Жобен, что вы такое говорите? Вы сами принесли мне неопровержимые доказательства вины лейтенанта!
– Доказательства лживые, обманувшие меня. Я искренно заблуждался.
– Итак, по вашему мнению, офицер не виновен? В таком случае вы знаете убийцу?
– Нет еще, но уверен, что найду его.
Судебный следователь пожал плечами. Сыщик повторил следователю все, что накануне говорил Сиди-Коко и Домера. Но Поль Абади покачал головой и возразил:
– Вы ошиблись со своим призванием, Жобен! С вашим воображением вы с успехом могли бы писать романы. Вы обманываете себя. Я считал вас сыщиком серьезным, но вижу, что вы не более чем фантазер.
– Итак, господин судебный следователь, — сказал озадаченный сыщик, — мне не удалось вас убедить! Однако, — продолжал Жобен, — вы будете вынуждены поверить мне, когда я приведу к вам убийцу Мариетты.
– Я подожду этого дня, постарайтесь, чтобы он скорее наступил.
– Постараюсь, — ответил сыщик.
Он прямо пошел в гостиницу «Париж» к господину Домера. Ответив на вопросы старика о племяннике, Жобен приступил к главному.
– Я должен просить вас, — сказал он, — сообщить мне нечто чрезвычайно важное для оправдания вашего племянника. Я уже знаю, что в рошвильском замке убийца украл еще и триста пятьдесят тысяч, но мне нужно знать, что составляло эту сумму — банковские билеты, золото, серебро или векселя?
– Двести тысяч франков банковскими билетами, каждый в тысячу франков, сто сорок тысяч французским золотом и десять тысяч золотом иностранным, испанскими квадруплями и английскими гинеями, заплаченными мне за несколько дней до этого одним руанским торговцем.
Сыщик потер руки так, что чуть кожу не содрал.
– Полтораста тысяч франков золотом! — вскрикнул он. — Слава богу! Наконец случай на нашей стороне! Если бы вся сумма была банковскими билетами, мы не смогли бы быстро отыскать убийцу.
– Почему?
– Потому что негодяй унес бы все разом! Триста пятьдесят тысяч билетами французского банка составляют не слишком толстую пачку, но полтораста тысяч франков золотом — тяжелая ноша. Человек, который взял бы монеты с собой в день преступления, непременно привлек бы внимание. Искусный мошенник не сделал бы этого. Стало быть, полтораста тысяч франков еще находятся в окрестностях Рошвильского замка, где-нибудь спрятанные. Когда убийца решит, что ему уже нечего опасаться, он вернется за деньгами, на это-то я и рассчитываю.
– Но вы не знаете этого убийцу. Кто вам укажет на него?
– Хотя я никогда его не видел, но узнать его не составит труда. Убийца, кто бы он ни был, мошенник высшего класса. Он работает в Париже, потому что портфель лейтенанта был украден в Париже. Вы понимаете, что такой человек не сможет стать полностью похожим на нормандских крестьян. Всякий посторонний человек, который появится без повода у Рошвильского замка, вызовет у меня подозрение.
Уверенность Жобена была так велика, что непроизвольно передалась и Домера, и добрый старик немного успокоился. Сыщик простился с судовладельцем и вернулся в скромную гостиницу, где назначил свидание чревовещателю.
LXI
Сиди-Коко снял очень скромную комнату на третьем этаже маленькой гостиницы возле железной дороги, где и ждал с нетерпением сыщика.
– Дадите вы мне, наконец, дело? — спросил он, пожимая ему руку. — Мне нужно действовать, иначе я сойду с ума.
– Будьте спокойны. Итак, вы состояли в цирковой труппе, а всякий циркач немного актер.
– Вы хотите дать мне роль? Постарайтесь, чтобы она была мне по силам.
– Вы исполните ее легко. Надо только изменить внешность до неузнаваемости.
Жобен несколько секунд рассматривал чревовещателя, будто намеревался писать портрет по памяти.
– Теперь знаю, — сказал сыщик, — вы станете моряком.
Сыщик вынул из кармана футляр с бритвами, ножницами, мыло, пастельные карандаши и множество других предметов.
– Садитесь, — указал он на стул. — Начнем превращение.
Сыщик взбил в стакане мыло в пену и намазал ею черные усы отставного зуава.
– Уж не сбрить ли их вы собираетесь? — вскрикнул Сиди-Коко с явным беспокойством.
– Это необходимо. Моряки не носят усов. Бакенбарды — это можно.
Жобен вынул бакенбарды черного цвета, длинные, густые, приклеил их к щекам чревовещателя, расчесал их, взъерошил, потом улыбнулся своему произведению.
– Посмотрите на себя, — сказал он.
Сиди-Коко встал, посмотрелся в зеркало над камином и удивился результату. Он не узнавал себя. Лишившись усов и обзаведясь бакенбардами, он обрел облик настоящего моряка.
– Это удивительно!
– Будет еще удивительнее, когда вы наденете нужный костюм. Подождите, я вернусь через полчаса.
Вскоре Жобен вернулся с костюмом. Сиди-Коко оделся в один миг, и превращение оказалось вполне законченным.
– В таком виде, — продолжал Жобен, — любой капитан, не колеблясь, внесет вас в свой корабельный список. Вы настоящий моряк.
– Что же дальше? — спросил чревовещатель.
– Вы мне сказали в Рошвиле, что у вас есть деньги. Итак, вы поедете первым же поездом, выйдете в Малоне и остановитесь в гостинице, ближайшей к железной дороге. Хозяину скажете, что ждете родственника, желающего купить имение в этих краях, но не знаете, когда он приедет, и это послужит вам предлогом наблюдать за прибытием каждого поезда. Конечно, в Малоне выходят немногие, но это облегчит ваши наблюдения. У вас зоркие глаза и хорошее чутье. Как только кого-нибудь заподозрите, телеграфируйте мне одно слово: «Приезжайте» и не упускайте добычу из виду.