Чрезвычайные происшествия на советском флоте
Шрифт:
Командир корабля капитан 3-го ранга Малаховский».
Эти «громкие слова» произносил в адрес Саблина не один Лялин. После выпуска новоиспечённые лейтенанты дарили друг другу свои курсантские фото, надписывая их от души.
«Валера, будь таким, каким ты был с нами. Ю. Михайлов».
«Наивыдержаннейшему, наипринципиальнейшему Валерию — Коленов».
«Что мне всегда в тебе нравилось, это твои принципиальность и прямота. Будь таким всегда. А. Матюшин».
Энергия у него и в самом деле была кипучая.
«Из нас
На лето родители снимали избу в деревне Белынь, что на берегу Горьковского водохранилища. Если у Валеры случался в это время отпуск, он наведывался к ним с женой и сыном. Уезжая, раскладывал всюду шутливые записки, которые отец с матерью находили порой и спустя неделю после отъезда сына, и, конечно же, очень радовались и веселились. Зайдёт отец в сарай, а там к лопате бумажка привязана: „Не увлекайся! Почаще отдыхай“. Мама возьмёт книгу, а там закладка с надписью: „Не забудь надеть очки!“ И три весёлых человечка вместо подписи: Валерий, Нина и Миша.
С женой, Ниной, ему повезло. Познакомились они в училище на танцах. Вроде бы, обычный роман морского курсанта и ленинградской студентки. А вот нашли друг друга сразу и на всю жизнь. Вместе и на край света, то бишь на Крайний Север, и на Эльбрус — в одной связке поднимались и все кавказские перевалы облазили».
В свадебное путешествие молодая чета отправилась на пароходе «Адмирал Нахимов». Злосчастное судно! Уж не оно ли накликало вечную разлуку?!
Я слушаю рассказ младшего брата в горьковской квартире Саблиных, что в Холодном переулке, в былом родовом гнезде, где прошла юность Валерия. Николай перехватил мой взгляд. На верхней крышке фортепиано стоял латунный якорь, обвитый чёрной матросской лентой. Память о брате.
Помолчали…
«Родился он в Ленинграде на Васильевском острове в тридцать девятом. Детство же прошло в Горьком. Отсюда и в училище уходил, опять же в Ленинград. Ну а кто он больше — волжанин или ленинградец, балтиец или североморец, — сказать не могу. Да он и сам, наверное, бы не сказал… Жизнь его швыряла, дай боже! За пятнадцать лет службы сменил двенадцать мест жительства и три флота… В Североморске жил в такой хибаре, что одна стена то и дело отваливалась. Мы не слышали от него ни одной жалобы. Никогда не унывал и не давал падать духом другим».
Любительский снимок с белыми пятнами по углам. В крохотной североморской комнатушке весь немудрёный лейтенантский быт: стул с наброшенным кителем, допотопная радиола, Валерий в офицерской ушанке с охапкой дров, Нина с малышом. Три весёлых человечка. Миг счастья. Какой-никакой, а свой угол… Фото из Геленджика. Купался
Я долго вглядывался в мокрое и счастливое лицо отважного купальщика. Было в его улыбке что-то широкое, гагаринское. Улыбка сильного и доброго человека. Ещё один снимок. Мостик эсминца. Лейтенант Саблин с повязкой вахтенного офицера задумался у рукоятей машинного телеграфа. «Товсь! Стоп! Малый назад! Полный вперёд!..»
Так стоят на распутье перед дорожным камнем: «Направо поедешь — коня потеряешь, прямо поедешь — убитому быть…» Он выбрал — прямо.
Несмотря на блестящие аттестации, лейтенант Саблин очень не скоро стал старшим лейтенантом. Звание ему задержали почти на год. За что? Написал письмо Н.С. Хрущёву.
В. Саблин (из показаний на суде):
«…В нём я наряду с изложением ряда вопросов теоретического плана писал, что партию надо очистить от подхалимов и взяточников. После этого я был приглашён в Мурманский обком партии, где меня крепко отругали».
Смысл внушения разгадать нетрудно: «Сиди и не вякай, без тебя разберутся. А будешь лезть через головы начальства, не видать больших звёзд».
Кажется, Саблин урок понял и с головой ушёл в корабельную службу. Почётная грамота «Старшему лейтенанту В. Саблину за достигнутые успехи при выполнении заданий командования в период дальнего перехода Североморск — Севастополь. Командир части контр-адмирал Беляков».
Когда молодой офицер переводился на другой корабль, в кают-компании эсминца ему вручили адрес на бланке командующего Черноморским флотом:
«Уважаемый товарищ старший лейтенант Саблин Валерий Михайлович! Командование части, офицеры и личный состав с глубокой благодарностью будут вспоминать Вас как грамотного и умелого специалиста, душевного, чуткого и требовательного офицера-воспитателя, образцово исполнявшего свой воинский и гражданский долг. Пусть Ваше мужество и тепло Вашего сердца всегда будут согревать и вдохновлять людей! Выражаем уверенность, что, уходя из в/ч 13041, Вы и впредь будете служить образцом честности и преданности нашему великому делу — построению светлого коммунистического общества.
Севастополь, 21 декабря 1965 года».
Флот всегда был скуп на похвалы, тем более молодым офицерам Это напутствие тоже оказалось пророческим: «…Вы… будете служить образцом честности и преданности…»
Ещё одна почётная грамота: «Капитан-лейтенанту В.М. Саблину. За инициативу и настойчивость в обеспечении испытаний нового оружия и техники в 1968 году. Командующий Краснознамённым Северным флотом адмирал Лобов».
Можно долго перебирать пожелтевшие грамоты: «За высокие показатели спортивной работы на корабле», «За активное участие в пропагандистской работе», «…в военно-научной работе», «За пересечение экватора», — но и без того ясно: офицер служил не за страх, а за совесть. Его прочили в командиры корабля, предлагали учёбу на Классах. А он удивил всех, отпросившись поступать в Военно-политическую академию.