Что будет дальше?

Катценбах Джон

— Давай-ка я тебе кое-что объясню, — все так же монотонно произнесла Линда. — Итак, Номер Четыре, все, что ты знала о мире, что составляло до сих пор твою жизнь, более не существует. Кем ты была, кем хотела быть, все твои родственники, друзья, все, что было тебе знакомо, — этого больше нет. На всем свете есть только эта комната и то, что в ней будет происходить.

И вновь в наступившей тишине Линде пришлось догадываться о том, что творится с пленницей, по едва уловимым сигналам, посылаемым ее телом. Судя по дрожи, бившей Дженнифер, та вполне поняла услышанное.

— С этого дня ты принадлежишь нам.

Девушка словно застыла: казалось, даже дрожь отступила от этого словно окоченевшего тела. И все же при этом Дженнифер не только не закричала, но и вообще не издала ни звука. Другие к этому моменту уже сдавались. Особенно много возни и суеты было с Номером Три: она все время

орала и кусалась, с кулаками кидалась на окружающее пространство. Нельзя сказать, что такое ее поведение сделало шоу менее привлекательным для зрителей. Хотя крики и непослушание были нарушением правил, которые установили для своих жертв Майкл и Линда, но столь яростный протест привнес разнообразие в заранее выстроенную драматургию этой мрачной пьесы. Каждая из пленниц вела себя по-своему, и Линда понимала, что привлекательность шоу от подобной непредсказуемости только выигрывает. Нужно было навязать каждой участнице особенный, именно для нее разработанный свод правил — каждый раз новый: ведь все пленницы были по-своему уникальны. Предвкушение новых сюрпризов и нетерпеливое ожидание того, как поведет себя новая жертва, — эти чувства приводили Линду в экстаз. Ей стоило немалых усилий держать себя в руках и по-прежнему изображать полное бесстрастие. Пристально посмотрев на полулежащую девушку с мешком на голове, она подумала: «А ведь слушает-то она внимательно!»

«Вот молодец. Умница, девочка!»

«Неплохо. Очень неплохо, — мысленно вынесла Линда свой вердикт. — С ней будет интересно. Она не такая, как другие».

Дженнифер молчала вовсе не потому, что хотела кому-то что-то доказать. Наоборот, больше всего на свете ей сейчас хотелось закричать во весь голос. Девушке даже казалось, что если она сумеет заставить себя издать хотя бы звук, который прорвется сквозь мешок, сквозь сковывающие ее цепи, сквозь стены и потолок этого непонятного помещения, тогда она, по крайней мере, поймет, где находится и как она здесь оказалась. Увы, все было напрасно: ни единый звук не сорвался с ее губ, и мир вокруг Дженнифер по-прежнему представлял собой сплошную мрачную тайну без единого намека на разгадку.

Незнакомый голос звучал все ближе. Женщина? Похоже, что так. Та самая, которая была за рулем фургона? Скорее всего, она. Кто же еще?

Дженнифер попыталась вспомнить как можно подробнее все, что ей удалось тогда разглядеть. Портрет женщины из фургона получался несколько смазанным. Вроде она была молодой, конечно постарше, чем сама Дженнифер, но, несомненно, намного моложе ее матери. Черная вязаная шапочка, надвинутая на самый лоб, и выбивающиеся из-под нее светлые волосы. Да, точно: блондинка. Постепенно из омута памяти всплыла еще одна деталь — воротник черной кожаной куртки, но на этом воспоминания обрывались. Удар, обрушившийся на девушку, словно бы стер все, что она могла видеть в следующие секунды.

— Сейчас-сейчас.

Эти слова были произнесены незнакомкой таким тоном, словно та собиралась что-то предложить Дженнифер. Что именно — оставалось только гадать. Услышав металлический лязг, девушка непроизвольно вздрогнула.

— Нет! Сиди смирно. Не дергайся.

Дженнифер послушно замерла.

Через мгновение невидимая рука оттянула складки мешка, закрывавшего ей лицо, а затем послышался звук соприкасающихся друг с другом металлических лезвий. «Ножницы!» — поняла она.

В мешковине — в том месте, где ткань закрывала ей рот, — появилась небольшая дыра.

— Вода.

Через прорезанное отверстие невидимая рука ткнула в губы Дженнифер пластмассовую соломинку. Это прикосновение словно сорвало с предохранителя всепоглощающее чувство жажды: девушка вдруг поняла, что больше всего на свете хочет пить. Прихватив соломинку языком поудобнее, она крепко сжала ее губами и втянула в себя сперва воздух, а затем и какую-то странную, тошнотворно-солоноватую воду. Этот омерзительный привкус был Дженнифер незнаком.

— Ну что, так лучше?

Дженнифер кивнула.

— Сейчас ты уснешь, а когда проснешься, я расскажу тебе, что нужно делать.

Пленница почувствовала, что после странного питья у нее на языке остался какой-то суховатый, словно меловой, налет. Голова у нее закружилась, глаза сами собой закрылись, и она вновь провалилась в полную темноту. «Может быть, меня отравили?» — мелькнула мысль. Но ей на смену тут же пришла другая: что в таком исходе событий нет никакого смысла, учитывая все то, что Дженнифер уже пережила и на что пошли неизвестные мужчина и женщина, похитив ее и доставив сюда. Впрочем, в действиях этой парочки девушка вообще не видела никакого смысла. Уже теряя сознание, она попыталась что-то сказать —

как-то опротестовать происходящее, — но подмешанное в воду лекарство сделало свое дело, и буквально через несколько секунд Дженнифер полностью отключилась.

Глава 8

Действовать нужно было быстро и при этом… при этом набраться терпения.

Терри Коллинз прекрасно понимала, что надежда быстро найти Дженнифер тает с каждой секундой. Следовало начать работу сразу в нескольких направлениях, выбрав из всех возможных вариантов именно те, которые могли выстрелить с наибольшей вероятностью. Впрочем, в глубине души инспектор Коллинз испытывала самые серьезные сомнения относительно успеха разыскной операции: в скорый счастливый исход — «Ах! Вот и она!» — почему-то не верилось. Не было уверенности и в том, что ей действительно известны истинные причины, побудившие настырную Дженнифер в третий раз сбежать из дому. «Кругом одни вопросы, — подумала Терри. — А ответы? Пока никаких».

До своего кабинета инспектор Коллинз добралась уже глубоко за полночь. На первом этаже, в дежурной части, не было никого, за исключением диспетчера и двух резервных патрульных. Остальные полицейские, дежурившие в ночную смену, либо патрулировали кампус и окрестные жилые кварталы, либо сидели в ближайшей круглосуточной кондитерской «Данкин Донатс», заправляясь крепким кофе и пирожными.

Терри села за письменный стол и тотчас же взялась за телефон. Первым делом она оповестила о случившемся дежурных в полицейских участках, расположенных на обоих автовокзалах Спрингфилда, а также на железнодорожной станции. Затем она связалась с постом массачусетской полиции, в зоне ответственности которого находились ближайшие пункты оплаты проезда по федеральным скоростным шоссе, и с дежурным отделением бостонской транспортной полиции. Все эти звонки были предельно короткими и деловыми. Терри в нескольких словах описывала коллегам внешность пропавшей девушки, просила передать патрульным, чтобы те внимательнее присматривались к путешествующим в одиночку подросткам, и сопровождала свою просьбу твердым обещанием немедленно выслать по факсу фотографию беглянки, а также наскоро сверстанную стандартную листовку с ее основными данными. Разумеется, если бы ей пришлось действовать по инструкции, то начало поисков отложилось бы как минимум на несколько часов: согласно правилам, для того чтобы выполнить просьбу инспектора Коллинз, ее коллегам требовались официальные запросы с соответствующей визой начальства: «Приступить к осуществлению комплекса розыскных мероприятий». Справедливости ради надо сказать, что не все в этом мире определяется инструкциями и уставами. Терри прекрасно понимала, что ее тревожный выход в эфир на полицейской волне не останется незамеченным. Нет, разумеется, все положенные запросы будут высланы, но получат их коллеги чуть позже. А сейчас — Терри знала — мощная полицейская машина уже начала действовать, не дожидаясь официальных распоряжений. «Если повезет, — прикинула Терри, — то патрульные обнаружат Дженнифер, когда она будет голосовать у въезда на платное шоссе. Или же при обходе вокзала сержант обратит внимание на девочку-подростка, которая будет одна, без взрослых, стоять в очереди за билетом». Если так, то дело можно будет считать закрытым. По крайней мере, до поры до времени. Суровая разъяснительная беседа в полицейском участке, поездка домой под замком, на заднем сиденье патрульной машины, заплаканные глаза (это, разумеется, у матери), мрачная, недовольная физиономия (это, разумеется, у Дженнифер) — и семью можно будет считать воссоединенной, по крайней мере до того дня, пока, усыпив бдительность старших, Дженнифер вновь не решит почему-то сбежать из дому.

Терри продолжала работать, стараясь перебрать все пути, которые могли бы возможно скорее привести это дело к столь желанному счастливому финалу. Свалив кобуру с пистолетом, футляр с полицейским значком и папку с документами на стол, она продолжала обзванивать диспетчеров и дежурных офицеров, которые уже по тону ее голоса понимали, что реагировать на неофициальную просьбу инспектора Коллинз следует незамедлительно.

Очередной звонок — в службу безопасности сотового оператора «Веризон». Представившись дежурному из колл-центра, расположенного в Омахе, она пообещала наутро прислать официальный запрос, попросила немедленно связаться с нею и сообщить о любых звонках, совершенных с телефона Дженнифер, а также о его включениях и выключениях, разумеется с привязкой к ближайшим антеннам сотовой связи. «Дженнифер, конечно, девочка умная, — подбадривала себя Терри Коллинз, — но, дай бог, не настолько, чтобы сообразить, что включенный мобильный телефон — это своего рода маячок, по которому нетрудно определить ее местонахождение».