Что человеку надо
Шрифт:
Ночь была сырой и душной. Цвели деревья, приторный запах путал мысли. Валье, как всегда, довел Тересу до дому, а потом, не простясь вдруг пропал в темноте.
Напрасно Тереса искала его в «Доме культуры», писала записки; Валье не показывался. Тереса переменилась. Она стала болтливой, много смеялась. За ней ухаживали, приглашали ее в кафе. Но на сердце у нее было пусто.
Прошел месяц. Тересу провожал молодой инженер; его все зовут по имени — Хорхе. Он шел в темноте, крепко прижав ее руку к себе. Она вынула из сумки ключ и отвернулась. Он хотел войти в дом. Она поспешно сказала;
— Нельзя!
Он все же вошел. Она стояла возле окна, не поворачиваясь к нему.
— Почему нельзя? Теперь такое время… Завтра прилетит какой-нибудь «капрони»… Тереса!..
У Хорхе по-детски надутые губы; он старается говорить как можно серьезней. Он неловко обнял Тересу. Она его не оттолкнула.
Потом она плачет. Он виновато говорит:
— Я не хотел…
Она закрыла ему ладонью рот. Он смотрит (она погасила свет, но окно раскрыто — луна). Тереса улыбается.
— Теперь уходи, старуха рано встает.
Тереса проснулась утром и сразу все вспомнила. Она рассмеялась от счастья. Долго она шла по солнечной стороне улицы. Она купила на базаре смешной кувшин с единорогом и букет роз. Дома она удивилась: зачем я это купила? И сейчас же подумала: вечером придет Хорхе.
В тот самый день она получила телеграмму от Маркеса: он тревожился, почему от нее нет писем. Маркес любил письма Тересы, сбивчивые и грустные; читая их, он слышал ее голос. Он носил их в кармане, среди военных приказов и крошек табаку, как талисман.
Тереса знала — надо сейчас же ответить. Она писала о мелочах, о старухе, которая боится анархистов, о кувшине с единорогом, о погоде — в Валенсии уже лето, она вчера купалась… Вероятно, все, о чем она не хотела писать, чувствовалось в этих пустых, ничего незначущих фразах. Маркес получил ее письмо после того, как был ранен, в госпитале.
Они почти не разговаривали друг с другом. Тереса знала, как Хорхе смеется, как спит, чуть приоткрыв рот, как его веселые глаза вдруг темнеют. Но она ничего не знала об его жизни. Он должен был вскоре уехать на фронт, ходил на какие-то курсы. Тереса раскрыла тетрадь: пушки, цифры. Она не спрашивала, чему он учится. Она была счастлива, что он рядом. Никогда прежде ей не бывало так легко и просто.
Счастье кончилось негаданно, как началось. Хорхе спал. Она не могла уснуть. Сначала она беспечно подумала: не следует на ночь пить кофе. Часто билось сердце. Ею завладела тревога. Вдруг ей показалось, что Маркеса убили. Она видела его мертвым — кровь на щеке, а брови, как всегда приподняты. Если его убили, виновата она… Почему? Война, всех убивают… Да, но он на фронте, а она… Это Валье ее погубил, он слишком ласково разговаривал, она потеряла голову. А потом пришел Хорхе…
Тереса, приподнявшись, смотрит на Хорхе. Он ровно дышит. Нет, она не может с ним расстаться, это все равно, что умереть! А Маркес?.. Что же делать? Она пытается уснуть, легла на бок, крепко сжала веки. Кричат петухи. (В Валенсии много петухов, ночью они стараются перекричать один другого). Тереса думает: почему они кричат?.. Она полна суеверного страха. Она снова видит Маркеса. Он сидит усталый на земле и рукавом вытирает лоб. Он смотрит на
— Нет! Уходи.
Он спрашивал, уговаривал, просил. Она молчала. Пуще всего она боялась взглянуть на него. Только когда он ушел, она громко, по-бабьему заплакала.
Много дней Тереса пролежала в своей каморке с закрытыми ставнями. Когда она вышла на улицу, у нее закружилась голова от солнца. Она поехала за сыном.
— Я его возьму до понедельника.
Андрес вырос, загорел. Он теперь пионер, с гордостью он показал матери красный галстук. Говорит только о войне: «разведка боем, обходное движение, лобовой удар»; смеется над матерью:
— Это не пушки, а зенитки.
Они пошли гулять к морю. Андрес бегал по камням и расшиб до крови колено. Он не вскрикнул, не пожаловался. Тереса вдруг начала его целовать. Он обрадовался, но сказал:
— Мама, все смотрят.
Это было в пятницу, а в субботу приехал Маркес. Приехал он днем, но не пошел в Тересе, послал Хуанито предупредить, что освободится только к вечеру.
Он нерешительно постучался. Тереса волновалась, переставляла чашки с места на место, закрыла окно, потом снова открыла. Вдруг он заметит?.. Ни за что она не скажет правды! Ему не до этого… Она принудила себя быть веселой, шутила, передразнивала товарищей по редакции. Помогало присутствие Андреса. Он не отходил от отца.
— Погоди, мама!.. Как на Гвадалахаре было?
Он все знал: какие бригады дрались, где был отец, сколько отобрали у итальянцев танкеток.
Андреса уложили. Они молчат. Каждый думает о своем. Маркес вздрогнул: вот и кувшин!.. Он хочет спросить: «это правда?» Он посмотрел на Тересу. Как она плохо выглядит! Бледная, под глазами круги. Ей нелегко… Маркес подошел к ней и, ни слова не говоря, поцеловал ее в щеку. Она расплакалась.
Потом она попросила:
— Расскажи, как там?
Он долго говорил: холодные ночи, заботы — надо было гнать противника дальше, а не хватило грузовиков; говорил о боях, о победе, о пустяках — как Льянос нянчился с котом, как итальянцы, удирая, оставили на печи макароны.
— В Каса де Кампо наши замечательно дрались. Только людей жаль — большие потери…
— Ты знаешь, я в этом ничего не понимаю… Но ты мне все-таки объясни… Вот Андрес… У ребенка корь, и то не спишь, а потом вырастет и на войну… Зачем?
Он не сразу ответил, он закурил, отошел к окну. Он говорил, волнуясь:
— Я в Гвадалахаре допрашивал итальянца. Хорошее лицо, молодой, студент. Я его спросил, как ты: «зачем?» Дети в Мадриде… Знаешь, что он ответил? «Это меня не касается». Разве это люди? Да если они победят, они из Андреса такого же негодяя сделают! Я товарищам рассказал. Мы с этим в бой шли… Бриуэгу тогда взяли…
Тереса доверчиво слушает: ей теперь спокойно. Вдруг Маркес встает:
— Мне надо в штаб — совещание.
Маркес послал Хуанито на завод с письмом. Он хотел уехать в тот же вечер, но его задержали до понедельника. Он пошел в комитет партии. Там обрадовались: