Что человеку надо
Шрифт:
— А ты, старик, прав — кажется, лучше без зацепки…
«Вот и война», — сказал Вольтер, переехав границу. Это было давно — летом. В пограничной деревушке Порт Боу беззаботные дачники еще загорали на пляже.
Вот и война. Теперь это вправду война: в Университетском городке, возле Лас Росас, на Хараме. Здесь 11-я бригада, там 72-я. Говорят, скоро будут дивизии. Пустеют города и поселки. Как испокон веков, тоской и разгулом полны песни новобранцев. Саперы роют окопы. Танки поводят железными усищами. В небе истребитель, окруженный врагами, прикидывается мертвым, падает вниз, а потом стремительно подымается. Трудно
Люди начали вторую жизнь. Чистильщик сапог Хуанито в окопе сидит над букварем: загадочные слова кажутся ему присягой. Города учатся древней темноте. Напрасно пылятся в магазинах люстры. Кому они теперь нужны, яркие и хрупкие? Люди покупают карманные фонарики. Исчезли романы, шляпы, галстуки, поезда, конфеты, спички. На смену им пришли стихи, зажигалки, желудовый кофе, кожаные куртки. Все теперь одного защитного цвета: погонщики волов, актеры, бухгалтеры. Упоминая чье-нибудь имя, люди невольно добавляют: «Как он — жив?» Мадрид привык к смерти, он над ней подтрунивает. Рядом с окопами — кино, и боец плачет над вымышленным горем американской актрисы… Вчера на улице Де Пресиадос бомба разрушила дом № 31. Сегодня в дом № 33 пришел маляр с ведрышком и кистями. Он белит потолки — люди хотят, чтобы дома было светло и уютно. В окопах Университетского городка — кушетки, граммофоны, кофейники. Мальчик лет семи говорит своему сверстнику:
— Здесь фонарь горел.
Тот недоверчиво отвечает:
— Но это давно… До войны.
Маноло растерянно оглядывает улицы Барселоны. Сколько народу! На террасах кафе люди пьют вермут. Играет шарманка. Кажется, ничего не изменилось с тех пор, как он уехал.
Маноло сел за столик. Прежде он часто бывал в этом кафе. Он улыбается — хорошо! О чем они говорят?
— Там дают две песеты за каждый добавочный час…
— Если Франсиско не порвет с ней, я перееду к брату…
— Мне яйца привозят из Игулидада…
Легкий ветерок с моря. Прошли, обнявшись, две девушки, поглядели на Маноло и фыркнули. Он все еще улыбается.
— Маноло! Откуда?
Это Грау — секретарь союза рабочих транспорта. Не дождавшись ответа, Грау говорит:
— А здесь что творится! Вчера они сняли с трибунала наш флаг. «Кропоткин» приехал? Скажи ему, что завтра в шесть совещание. Я пошел — надо всех предупредить.
Маноло рассердился. Убили Муньоса. Забрали у фашистов два броневика. Теперь бригаду перебрасывают на арагонский фронт. Обещали дать автоматические ружья. Есть о чем поговорить. А он убежал!..
Все теперь злит Маноло: и цветы в витринах, и нарядные женщины, и медовые блики освещенных окон. Надо сейчас же пойти насчет ружей…
— Никого нет — ушли.
— Вермут пьют?
Сторож гладит сонную кошку.
— Кто их знает, может быть, пьют…
Перед под’ездом мешки с землей.
— Это зачем?
— Бомбили.
Маноло так захохотал, что кто-то в страхе унесся прочь:
— Это кота бомбили. А вас еще побомбят — двести кило на каждого дармоеда.
Маноло ушел. Сторож бежит к соседям:
— Фашист приходил, говорит: «Все разнесем!»
Маноло кидает монету: орел или решка? Угадал — значит Кончита дома.
Она ничуть не изменилась: светлые волосы: на лбу чолка; бегают проворные пальцы (она хорошо шьет).
— Кончита!
— Погоди!.. Сумасшедший… Дай на тебя посмотреть!
— А на что тут смотреть? Жив — и точка. Слушай, Кончита…
Он боится спросить. Сколько раз он думал об этой минуте! Сейчас она скажет: «Дура я, чтобы ждать»… Он сжал ее руки.
— Пусти! Больно… Не видишь, что ждала?
Он виновато целует ее руки, а потом замирает, большой, неуклюжий, пристыженный.
— Мне все говорили: глупо ждать, два раза молодой не будешь. А я вот ждала.
Она думает, что Маноло ее похвалит. Но он задумался. Он стоит у окна. Двор, балконы, сушится белье, ребята… У Муньоса осталось четверо…
— С Муньосом глупо вышло… Хоть бы в бою, а то на отдыхе — бомбили.
Кончита не знает, о ком он говорит. На минуту она стала грустной. Потом обнимает Маноло:
— Ты сегодня со мной? Правда? Сейчас поужинаем, потом пойдем в кино, потом…
Он вскочил, прижал ее к себе.
— Сумасшедший!.. Я теперь тебя боюсь.
В кино стреляли гангстеры. Актеры смешно держали ружья, и Маноло сказал:
— Балаган.
На него зацыкали. Тогда он положил голову на плечо Кончиты и сразу уснул.
— Бедный!.. Идем домой.
Он проснулся среди ночи и удивленно оглядел комнату, зеленую от луны — открытки на стенах, пену кружева, крохотную женскую руку. Что за ерунда? Где он? Приподнявшись, он увидел раскрытые глаза Кончиты.
— Маноло, я еще ничего не успела тебе сказать, а завтра ты снова уедешь. Знаешь, сколько мы не видались? Семь месяцев.
Она путается и говорит про все сразу:
— За мной Бахес ухаживает. Он в отделе военной промышленности. Помнишь, он ходил с Тересой? У него пробор посередке… По-моему он противный, но его теперь все уважают. Они хотят тебя затереть, пользуются, что ты на фронте. Конечно, Тереса — дура, но она повторяет за другими. Она мне заявила: «Маноло храбрый, но для руководства он не годится — он легко поддается влияниям». Понимаешь? Я рассказала об этом Бафарулю, он ничего не ответил. Считается, что Бафаруль твой друг, а я его отсюда едва выставила. Пришел будто бы спросить о тебе, потом с нежностями: «Тебе одной скучно». Хосе звал меня в театр, я не пошла — начнут болтать. Вот о Тересе все говорят, что она спуталась с Мартином. Представляю, что скажет муж, когда приедет. Конечно, одной трудно… Теперь настоящих заказчиц мало, я беру переделки. А ты не можешь себе представить, как все вздорожало! Кофе можно достать только на Пасео и сорок песет кило! Говорят, что это спекуляция. Пепе заработал на мыле триста песет. Элиос рассказывал…
Маноло вздрогнул. Он давно не слушает Кончиту. Элиос!..
— Его брат побежал. Давно, у Македы… Я его пристрелил.
Кончита боязливо смотрит на широкую руку Маноло. Она замолкла. Он тоже молчит. Ему хочется сказать Кончите что-то очень важное, но он не знает, с чего начать. Кончита робко гладит его руку:
— Маноло, о чем ты ее сейчас думаешь?
— Не знаю… Я до тебя зашел насчет ружей. Сволочи — семь часов и никого, один кот заседает! Мало вас здесь бомбили! Что вот такой Элиос делает? Да по сравнению с ним его брат — герой. Побежал, это правда. Так разве там, как здесь?.. Антонио помнишь? Гитариста? Это еще в самом начале… Кишки вырвало. Да и вообще!..