Что есть добро, а что есть зло
Шрифт:
– Смотрите на нее внимательно, – продолжил Хьюман с усмешкой, – и молитесь тому, чтобы ваши души были сильнее, чем душа этой несчастной, которая не смогла воспротивиться Искушению!
Одна из девушек ахнула и сделала шаг назад, а затем закрыла лицо руками, словно была поражена увиденным до глубины сознания.
– Не следует прятать взгляд, мисс Роббинс, – твердым, уверенным голосом произнес Хьюман и строго посмотрел на Китти, четырнадцатилетнюю беременную худышку с наивным взглядом и белыми кудряшками на голове, которая прибыла в школу меньше трех
– Нет, мистер Хьюман… Я просто… – сглотнула Китти сухой ком в горле и, с ужасом уставившись на мертвое лицо Сюзанны, замолчала.
– Не нужно опасаться покойника, мисс Роббинс, ибо, как учит нас Христианство, смерть человека – естественный конец его жизни, а что естественно, то не безобразно. Опасайтесь только одного – умереть, не раскаявшись, как эта несчастная! Любая из вас, впустившая Дьявола в свою душу, закончит так же, как Сюзанна Вермонт, если не в стенах этой школы, то очень скоро после ее окончания!
Он продолжал строго смотреть на Китти Роббинс, дрожащую от вида мертвого тела, а потом перевел взгляд на ее ближайшую подругу Глорию Хай, которая стояла рядом, и она, в отличие от Китти, была собранной, очень серьезной, и на ее лице не дрожал ни один мускул. Слегка нахмурившись, она с мрачным взглядом смотрела на тело Сюзанны.
Интересно, что связывает эту полоумную дурочку Китти Роббинс, пугающуюся даже собственной тени с этой, несомненно, сильной характером и всегда имеющей свое мнение выскочкой Глорией Хай, мелькнула в голове Хьюмана мысль, почему они все время таскаются вместе, словно не разлей вода?
2
– И вы не заметили ничего подозрительного в поведении ни у одной из воспитанниц? – спросил Хьюман Коварда и миссис Айренстоун, когда девушки покинули актовый зал и они остались втроем. – Совсем-совсем?
– Ни в коем случае, – честно ответил доктор. – Но мне кажется, девочки были потрясены увиденным…
– Знаете, в чем мы с вами похожи? – усмехнулся, презрительно посмотрев на него, Хьюман. –Мы оба врачи, только вы лечите тело человека, а я лечу его душу. Именно поэтому я вижу насквозь каждую из этих блудниц и без труда читаю мысли любой из них. Поведение одной из девочек мне очень не понравилось… А вы, миссис Айренстоун, не заметили ничего подозрительного? – он перевел на нее вопросительный взгляд, но она лишь отрицательно махнула головой из стороны в сторону и на ее лице не шевельнулась ни одна прожилка.
– Неужели я единственный из вас, кого Господь наградил зрением? – Хьюман вздохнул и по-актерски приложил ко лбу руку, а потом разочарованно покачал головой.
– Могу ли я поинтересоваться, поведение какой из девочек насторожило вас, сэр? – затаив дыхание, осторожно спросил Ковард.
– Глория Хай! – громко рявкнул Хьюман.
– Глория Хай? – с сомнением в голосе переспросила миссис Айренстоун, сразу же нарисовав в голове образ этой веселой девчонки с озорным, но очень умным и добрым взглядом.
– Да! Вы тоже заметили ее взгляд?
– Ну… Гм… – замялась та в ответ. – Она… Не совсем, чтобы я обратила внимание на ее взгляд, но… Если мне не изменяет память, она попала в школу три года назад и выпустится ровно через полгода, в июне тысяча девятьсот семнадцатого. Я имею ввиду, зачем ей накликать на себя беду за полгода до выпуска? Она очень умная девочка и…
– Именно умные люди чаще всего и становятся бунтовщиками, вам известно об этом не хуже, чем мне, миссис Айренстоун, – оборвал ее Хьюман, а потом, помолчав, добавил. – Именно от таких людей чаще всего и приходит беда и именно они являются источниками проблем, ложкой дегтя в бочке меда…
– Гм… – смущенно пробормотала миссис Айренстоун и поправила очки. – Никогда не думала об этом… Но ведь Глория Хай прекрасно учится, исправно посещает часовню и…
– Я заведую этой школой восемнадцать лет, и, поверьте, знаю, о чем говорю. Мне уже попадались такие умные выскочки, прилежно учащиеся и исправно посещающие часовню, а последней из них была эта шлюшка, – он кивнул на тело Сюзанны Вермонт. – Но, что касается Глории Хай… – он на секунду задумался, а потом почти выкрикнул. – Бунт! Жажда смуты! Вот, что я увидел в ее глазах!
Миссис Айренстоун и Ковард обменялись ничего не понимающими взглядами, а Хьюман, прикрыв глаза и положив руку на грудь, коснулся массивного металлического креста, свисающего с его шеи, а потом произнес вполголоса:
– Я ясно чувствую дух бунтарства, зарождающийся в ее душе, – он медленно сжал руку в кулак с такой силой, что суставы его побелевших пальцев сильно хрустнули. – Она готовится доставить нам массу ненужных проблем, попомните мои слова… Кстати! – он открыл глаза и перевел вопросительный взгляд на миссис Айренстоун. – Чего она все время таскает за собой эту инфантильную обрюхаченную малолетку Китти Роббинс? Что их связывает?
– Думаю, общее прошлое, сэр, – уверено ответила миссис Айренстоун.
– Общее прошлое?
– Да, сэр. Китти Роббинс попала к нам в школу будучи беременным четырнадцатилетним подростком, точно так же, как попала сюда Глория Хай три года назад. Девочки сильно сдружились и все свободное время проводят вместе.
– Ах, вот оно что. Как я сразу не подумал об этом? – Хьюман почесал подбородок, а затем строго посмотрел на своих собеседников, переводя пронзительный взгляд с одного на другого. – Присмотритесь к Глории. Чувствую, ох, чувствую, что в ее душе зреет бунт…
Хьюман снова замолчал, как будто тщательно обдумывал что-то, и тогда Ковард, набравшись храбрости, промямлил, запинаясь и пытаясь правильно сформулировать мысли:
– Надеюсь… Сэр, не сочтите, что я лезу не в свои дела, но… То, что случилось с Сюзанной Вермонт, не должно, по моему скромному мнению, повториться ни с одной из других девушек… Я ни в коем случае не бросаю вам вызов и не подвергаю сомнению вашу власть, но… Боюсь, это не совсем гуманно и… И не совсем характерно для Британии начала двадцатого года…