Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире

Калинина Галина Вячеславовна

И еще одно, третье соображение. Немногие желают есть то, что пищей не является, или де­лать с пищей что-либо другое, а не есть ее. Ины­ми словами, извращенный аппетит к пище — вещь крайне редкая. А вот извращения сексу­альные многочисленны, пугающи и с трудом под­даются лечению. Мне не хотелось бы вдаваться во все эти детали, но придется. Делать это при­ходится потому, что в последние двадцать лет нас день за днем кормили отборной ложью о сексе. Нам повторяли до тошноты, что половое жела­ние в такой же степени правомерно, как и любое другое естественное желание; нас убеждали, что, если только мы откажемся от глупой викто­рианской идеи подавлять это желание, все в на­шем человеческом саду станет прекрасно. Это не­правда. Как только вы, отвернувшись от пропа­ганды, переведете взгляд на факты, вы увидите, что это ложь.

Вам говорят, что половые отношения при­шли в беспорядок

из-за того, что их подавляли. Но в последние 20 лет их не подавляют. О них судачат повсюду, весь день напролет, а они все еще не пришли в норму. Если вся беда в подавле­нии секса, в замалчивании, то с наступлением свободы проблема должна бы разрешиться. Од­нако этого не случилось. Я считаю, что все было как раз наоборот: когда-то, в самом начале, люди начали обходить этот вопрос именно из-за того, что он выходил из-под контроля, превра­щался в чудовищную неразбериху.

Современные люди говорят: «В половых отношениях нет ничего постыдного». Под этим они могут подразумевать две вещи. Они могут иметь в виду, что нет ничего постыдного как в том, что человечество воспроизводит себя опреде­ленным способом, так и в том, что способ этот сопряжен с удовольствием. Если так, то они правы. Христианство полностью с этим согласно. Беда не в самом способе и не в удовольствии. В старину христианские учителя говорили: «Если бы человек не пал, то получал бы гораздо боль­ше удовольствия от половых отношений, чем получает теперь». Я знаю, что некоторые тупо­ватые христиане создали впечатление, будто с точки зрения христианства половые отношения, тело, физические удовольствия — зло сами по себе. Эти люди совершенно неправы. Христиан­ство почти единственная из великих религий, которая одобрительно относится к телу, которая считает, что материя — это добро, что Сам Бог однажды облекся в человеческое тело, что нам будет дано какое-то новое тело даже на небесах; и это новое тело станет существенной составной частью нашего счастья, нашей красоты, нашей силы. Христианство возвеличило брак больше, чем любая другая религия, и почти все величай­шие поэмы о любви написаны христианами. Если кто-нибудь говорит, что половые отношения — зло, христианство тут же возражает.

Однако когда сегодня люди говорят: «В поло­вых отношениях нет ничего постыдного», они могут подразумевать, что нет ничего предосуди­тельного в том положении, в котором пребывают эти отношения сегодня. Если они это имеют в виду, то я думаю, они неправы. Я считаю, что сегодняшнее положение с сексом весьма и весь­ма постыдное. Нет ничего постыдного в наслаж­дении едой; но было бы крайне позорно для человечества, если бы половина населения земного шара сделала пишу главным интересом в своей жизни и проводила время, глядя на картин­ки, изображающие съедобное, облизываясь и пуская слюну. Я не хочу сказать, что мы с вами лично ответственны за сложившуюся ситуацию. Мы страдаем от искаженной наследственности, которую передали нам наши предки. Кроме того, мы выросли под гром пропаганды невоздержа­ния. Существуют люди, которые ради прибыли желают, чтобы наши половые инстинкты были постоянно возбуждены, потому что человек, одер­жимый навязчивой идеей или страстью, едва ли способен удержаться от расходов на ее удовлет­ворение. Бог знает о нашем положении и, когда Он будет нас судить, примет во внимание все трудности, которые нам приходилось преодоле­вать. Важно только, чтобы мы искренне и нас­тойчиво желали преодолеть эти трудности.

Мы не можем исцелиться прежде, чем захо­тим. Те, которые действительно ищут помощи, получают ее. Но многим современным людям даже пожелать этого трудно. Легко думать, будто мы хотим чего-то, когда на самом деле вовсе это­го не хотим. Давно еще один известный христиа­нин сказал, что когда он был молодым, то посто­янно молился, чтобы Бог наделил его целомудри­ем. И лишь много лет спустя он осознал, что, пока его губы шептали: «О Господи, сделай меня це­ломудренным» - сердце втайне добавляло: «Толь­ко, пожалуйста, не сейчас». То же самое может случиться и с молитвами о других добродетелях.

Существуют три причины, почему в настоя­щее время нам особенно трудно желать целомуд­рия; я уже не говорю о том, чтобы достичь его.

Во-первых, наша искаженная природа, бесы, искушающие нас, и вся современная пропаганда похоти, объединившись, внушают нам, что же­лания, которым мы противимся, так естественны и разумны и направлены на укрепление нашего здоровья, что сопротивление им своего рода не­нормальность, почти извращение. Афиша за афишей, фильм за фильмом, роман за романом связывают склонность к половым излишествам с физическим здоровьем, естественностью, моло­достью, открытым и веселым характером. Подоб­ная параллель лжива. Как всякая сильнодейству­ющая ложь, она замешена на правде, о которой мы говорили выше: половое влечение само по себе (за исключением излишеств и извращений) нормальный и здоровый инстинкт. Ложь — в предположении, что любой половой акт, которо­го вы желаете в данный момент, здоров и норма­лен. Даже если оставить христианство в стороне, с точки зрения элементарной логики это лишено смысла. Ведь очевидно, что уступка всем нашим желаниям ведет к импотенции, болезням, ревно­сти, лжи и всему тому, что никак не согласуется со здоровьем, веселым нравом и открытостью. Чтобы достичь счастья даже в этом мире, необхо­димо быть как можно более воздержанным.

Поэтому нет оснований считать, что любое сильное желание естественно и разумно. Каждо­му здравомыслящему и цивилизованному чело­веку должны быть присущи какие-то принципы, руководствуясь которыми он одни свои желания осуществляет, другие отвергает. Один человек руководствуется христианскими принципами, другой — гигиеническими, третий — социальны­ми. Настоящий конфликт происходит не между христианством и «природой», а между христиан­скими принципами и принципами контроля над «природой». Ведь «природу» (то есть естествен­ные желания) так или иначе приходится контро­лировать, если мы не желаем разрушить свою жизнь. Следует признать, что христианские прин­ципы строже других. Но христианство само по­могает верующему в соблюдении их, тогда как при соблюдении других принципов вы никакой внешней помощи не получаете.

Во-вторых, многих людей отпугивает самая мысль о том, чтобы всерьез следовать христиан­ским принципам целомудрия, ибо они считают (прежде, чем попробовали), что это невозмож­но. Но, испытывая что бы то ни было, нельзя думать о том, возможно это или нет. Ведь над экзаменационной задачей человек не разду­мывает, но старается сделать все, на что спосо­бен. Даже самый несовершенный ответ будет как-то оценен; но если он вообще не ответит на вопрос, то и оценки не получит. Не только на экзаменах, но и на войне, либо занимаясь аль­пинизмом, или когда учатся кататься на конь­ках, плавать или ездить на велосипеде, даже застегивая тугой воротник замерзшими паль­цами, люди часто совершают то, что казалось невозможным прежде, чем они попробовали. Поразительно, на что мы способны, когда зас­тавляет необходимость.

Мы можем быть уверены в том, что совер­шенного целомудрия, как и совершенного мило­сердия, не достигнуть одними человеческими уси­лиями. Вы должны попросить Божьей помощи. Но даже после того как вы ее попросили, долгое время вам может казаться, что вы этой помощи не получаете или получаете ее недостаточно. Не падайте духом. Всякий раз, когда оступаетесь, просите прощения, собирайтесь с духом и делай­те новую попытку. Очень часто поначалу Бог дает не саму добродетель, а силы на все новые и новые попытки. Какой бы важной добродетелью ни было целомудрие (или храбрость, или прав­дивость, или любое другое достоинство), сам процесс развивает в нас такие душевные навы­ки, которые еще важнее. Этот процесс освобож­дает нас от иллюзий об эффективности соб­ственных усилий и учит во всем полагаться на Бога. Мы учимся, с одной стороны, тому, что не можем полагаться на самих себя даже в наши лучшие моменты, а с другой — тому, что и в случае самых ужасных неудач нам не следует отчаиваться, потому что неудачи наши — про­щены. Единственной роковой ошибкой для нас было бы успокоиться на том, что мы есть, не стремясь к совершенству.

В-третьих, люди часто превратно понимают то, что в психологии называется «подавлением». Психология учит, что «подавляемые половые инстинкты» представляют собой серьезную опас­ность. Но слово «подавляемые» — технический термин. Оно не значит «пренебрегаемые» или «отвергаемые». Подавленное желание или мысль отбрасывается в наше подсознание (обычно в очень раннем возрасте) и может возникнуть в сознании только в видоизмененной до неузнавае­мости форме. Подавленные половые инстинкты могут проявляться как нечто, не имеющее к сексу никакого отношения. Когда подросток или взрослый человек сопротивляется какому-то осознанному желанию, он ни в коей мере не создает для себя опасности «подавления». На­против, те, кто серьезно пытается хранить цело­мудрие, лучше осознают половую сторону своей природы и знают о ней гораздо больше, чем другие люди. Они познают свои желания, как Веллингтон знал Наполеона или как Шерлок Холмс знал Мориарти; они разбираются в них, как крысолов в крысах, а слесарь-водопровод­чик — в протекающих трубах. Добродетель — пусть даже недостигнутая, но желаемая.— при­носит свет, излишества лишь затуманивают со­знание.