Что искал Третий рейх в Советской Арктике. Секреты «полярных волков»
Шрифт:
Сегодня известно, что на беломорском острове Поной в годы Первой мировой войны «мирными» австрийскими и германскими моряками был создан склад мин, с которого во время войны уже военные корабли кайзеровского флота получали готовые к постановке мины. Именно на этих минах в 1915–1916 годах погибла часть из 20 потерянных тогда судов России и стран Антанты. А подлодки с тайной базы на Лофотенских островах и, предположительно, с тайной базы в Маточкином Шаре заходили в Кольский залив для обстрела города Александровск-на-Мурмане. Встревоженное руководство российского Морского министерства приняло решение отыскать эту базу. Но началась революция, и в Советской России о базе вообще забыли.
Но о тайных арктических базах не забыли в штабе вооруженных сил Веймарской республики, а затем в ее Адмиралтействе. Даже наоборот –
Если рассматривать уникальнейшие материалы, доставленные в Германию на борту «Графа Цеппелин», как основу для создания карт арктических районов СССР, то сразу же становится ясно, что общий вид сверху даст только ландшафтный план. Безусловно, такой план позволяет определить наиболее выигрышные районы для организации секретных баз, прибрежных пунктов наблюдения за обстановкой и даже, в какой-то степени, определения наиболее выигрышных мест для засадных позиций подводных лодок.
С приходом к власти в Германии Адольфа Гитлера все «засвеченные» экспедиционные фото– и киноматериалы подверглись тщательной и интенсивной обработке. И вскоре в Имперском картографическом управлении был организован специальный отдел по вопросам Арктики. После тщательного разбора огромной массы материалов, накопленных по Арктике, гитлеровские специалисты-картографы заявили, что для создания полной картины все же многого не хватает. Ведь даже самые подробнейшие очертания береговой линии сами по себе никоим образом не способны обеспечить безопасность мореплавания. Для этого необходимы сведения о глубинах, течениях, наличии отмелей и банок, ледовой обстановке и тому подобные данные. Причем если это очень важно для надводного плавания, то для подводных лодок важность таких сведений для обеспечения безопасности плавания возрастает многократно.
Именно поэтому практически сразу же после полета «цеппелина» началось массовое «паломничество» немецких специалистов в совершенно конкретные районы Советской Арктики, которые уже тогда были определены как оперативно-важные для проведения будущих боевых операций. Все это было очень умело и продуманно использовано немецкими специалистами картографического отдела и военно-морского отдела германской разведки (Абвера), занятыми составлением точнейших карт советского сектора Арктики. Позже благодаря полетам специальной авиаэскадрильи майора Ровеля и у Люфтваффе появились точнейшие карты многих районов Европейской части СССР. А также Туркмении, Узбекистана, Таджикистана и даже Памира. Причем настолько точные, что когда уже в годы войны такие карты попадали в руки наших разведок, то там не переставали удивляться, откуда все это могло взяться у нацистов?
Есть еще одно предположение, как у Кригсмарине появились подробнейшие карты восточной части Баренцева моря.
Нет никакого сомнения, что, как опытнейший гидролог и гидрограф, Р. Эйссен в период бесконтрольного «бродяжничества» по Баренцеву морю в ожидании решения И. Папанина о начале проводки рейдера «Комет» по Севморпути провел обширнейшие исследования глубин, грунтов и течений во многих стратегически важных баренцевоморских районах. Тем более что над «Кометом» в те дни, как над советским ледокольным пароходом «Семен Дежнев», был поднят красный флаг. Следовательно, германский крейсер мог совершенно спокойно заниматься разведывательной деятельностью даже на виду у тех постов СНиС, которые тогда были в районе Печорского моря и Новой Земли, – ведь они повсеместно принимали гитлеровского «океанского оборотня» за советское судно.
Получается, что именно благодаря добросовестной и оперативной работе Р. Эйссена и его команды для Кригсмарине были подготовлены подробнейшие карты, по которым уже в военные годы командиры гитлеровских кораблей и подводных лодок могли выбирать наиболее выгодные позиции для торпедных атак. Особенно на подходах к Кольскому заливу и у Горла Белого моря, а также курсы для постановок минных заграждений у новоземельских проливов. Так вот в чем состоял арктический интерес гросс-адмирала Эриха Редера.
Сегодня подобных версий более чем достаточно, но без точного представления, как и откуда у нацистских картографов появились точнейшие сведения об Арктике, читателю будет трудно разобраться, почему в совершенно конкретных местах появились тайные базы нацистов. А командиры гитлеровских субмарин так комфортно чувствовали себя в арктических районах, о которых очень мало знали даже советские судоводители.
О необъяснимой смелости нацистов в арктических плаваниях
Когда мы собирали материалы для этой книги, то часто задавали себе вопрос: «Где могли командиры и штурманы нацистских субмарин (да и не только субмарин) получить подробную информацию о навигационной и ледовой обстановке в тех районах, где и советские арктические лоцманы не всегда бывали?» При этом стоит вспомнить, что и к началу 1940-х годов многие районы Советской Арктики на наших даже секретных морских картах обозначались белым пятном, что означало полное отсутствие о них каких-либо сведений. И до сих пор в этих районах еще много неотмеченных песчаных отмелей, которые под воздействием местных течений часто меняют свои границы. Кроме того, здесь часто бывают густые туманы, в которых порой даже не видно пальцев вытянутой руки. Если сейчас, при наличии на судах спутниковой навигации, они бывают опасны (правда, не всегда смертельны), то в начале 1940-х годов даже незначительная ошибка в счислении могла закончиться катастрофой. И не напрасно как в старой России, так и в СССР существовала специальная школа арктических капитанов, воспитанники которой с полным правом считались элитой среди капитанов и лоцманов советских морских пароходств. И дело было не только в высшей квалификационной оценке способностей этих людей, а в том, что свою элитарность они постоянно подтверждали делом. Но даже у самых опытнейших капитанов и лоцманов, знающих Арктику лучше, чем свои квартиры, только в течение арктической навигации 1940–1941 годов было не менее 6 навигационных аварий, в том числе и такие крупные, как гибель парохода «Садко» осенью 1941 года или сторожевого корабля СКР-73 в октябре 1943 года.
А вот у нацистских подводников за три года активных арктических плаваний не было зарегистрировано ни одной навигационной аварии, если не считать повреждения перископов на подводной лодке U209 в августе 1942 года в Карском море и на U935 в сентябре 1944 года у входа в пролив Вилькицкого.
Стоит особо отметить, что небольшие повреждения корпуса для надводного корабля или судна во льдах не представляют смертельной опасности. Для подводной лодки все ровно наоборот: даже малейшее повреждение ее прочного корпуса превращает этот грозный «инструмент» морской войны в практически беззащитную цель. Тем более что проведение на подлодке аварийного ремонта вне базы или без постановки в сухой док просто невозможно. Вот и приходится нам по прошествии почти 70 лет после окончания Второй мировой войны ломать голову, как все же удалось командирам гитлеровских субмарин безаварийно приходить в Советскую Арктику и воевать здесь три навигации.
Этому существует объяснение, мол, нацисты могли получить секретные карты отдельных морских районов Севморпути в годы безоблачной дружбы Советского Союза с фашистской Германией. А именно: во время перевода крейсера «Комет». Ведь тогда на самом высоком государственном уровне обсуждались вопросы о проводке по СМП сразу четырех германских вспомогательных крейсеров на Тихий океан. Следовательно, был, обязательно был какой-то полуофициальный источник получения точнейших сведений о навигационной обстановке в этих районах – официально никто в СССР такого решения не принимал. Но и сказать, что это была инициатива одного из советских Наркоматов или Картографического управления НВМФ – самостоятельно передать нацистам секретные карты – мы не можем. Тогда что это был за источник?