Что-нибудь эдакое
Шрифт:
— Кто именно?
— Не понял, сэр. Плохо слышно. Что-то связанное с театром.
— С театром?
— Да, сэр. Со сценическим искусством. Я решился сказать, что вечером вы дома. Он прибудет после чая.
И дворецкий удалился, а Галахад обернулся к Миллисент.
— Знаю, кто это, — сказал он. — Вчера получил письмо. Антрепренер, некий Мейсон. Мы когда-то общались. У него есть французская пьеса, просит переделать на Англию времен моей молодости.
— Да?
— Неплохая мысль. Имя Галахада Трипвуда скоро прославится. Отбоя не будет от посетителей. Приедут узнать, не пишу ли я о них.
— Да? — опять сказала Миллисент.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Так почему ты такая?
— Какая?
— Ну, бледная. Как будто встретила букмекера, которому ты должна.
— Мне очень хорошо.
Галахад хмыкнул:
— Прямо сияешь! Что у тебя за книга?
— Тетина. О теософии.
— Ну что это! В твои годы… Я понимаю, Кларенс. Если человек может так привязаться к свинье, ему теперь плохо. Но вы все! Роналд бродит как печальный помидор. А Бидж! А этот Кармоди!..
— Он меня не интересует.
— В этом доме есть тайна, — продолжал Галли, — и она мне не нравится. Сам Эдгар По такого не напишет в пасмурный день. Будем надеяться, эта девица повеселее. Если она в отца, характер у нее хороший. Куда там! Окажется, что она размышляет о положении в России. Что теперь за молодежь! Мрачные. Замкнутые. В мое время девушка твоих лет не читала всякую чушь.
Фыркнув еще раз, Галли исчез в курительной, а Миллисент, сжав губы, вернулась к своей книге. Минут через пять она ощутила, что рядом кто-то стоит.
— Здравствуй, — сказал Хьюго.
Миллисент вздрогнула, но промолчала.
— Читаешь?
Он встал на другую ногу, правую.
— Интересная книга?
— Простите?
— Книга интересная?
— Очень.
Хьюго решил, что левая нога лучше.
— А про что?
— Про переселение душ.
— Я в этом не разбираюсь.
— Как и во всем прочем, — заметила гордая девушка, встала и пошла к лестнице. — Если хочешь знать про книгу, что ж, я скажу. Когда человек умирает, душа его в кого-нибудь переселяется.
— Вот это да! — сказал Хьюго, ободренный ее разговорчивостью. — Переселяется, а? Чего только не придумают!
— Твоя, к примеру, — продолжала Миллисент, — переселится в свинью. А я приду к свинарнику и воскликну: «Да это же Хьюго Кармоди! Совершенно не изменился».
— Ну, это ты слишком! — сказал Хьюго.
— Да?
— Да.
— Неудачно выразилась?
— Вот именно.
— Похуже ничего не нашла.
— Нет, что же это такое?! — возопил Хьюго. — Из-за чистой чепухи разбить такую любовь! Ты же знаешь, для меня больше никто не существует…
— Сказать тебе одну вещь?
— Да, скажи.
— Меня мутит от твоего вида.
Хьюго пылко засопел:
— Да?
— Да.
— Значит, все кончено?
— Еще как! Если тебя интересуют мои планы, выйду замуж за первого встречного.
— А ты говорила, ты меня любишь. Такого, как я, на свете нет…
— И слава Богу, — сказала Миллисент, и тут вошло прославленное шествие Джеймс — Томас — Бидж, так что с этими удачными словами она гордо направилась к лестнице.
Когда Джеймс и Томас удалились, Бидж остался, зачарованно глядя на кекс.
— Бидж! — сказал Хьюго.
— Сэр?
— Не имейте дела с женщинами!
— Хорошо, сэр.
Он проводил несчастного взглядом, послушал, как он идет по гравию, и снова предался размышлениям. Хорошо бы, думал он, не обидев мистера Роналда, шепнуть своему сеньору, наливая ему вина: «Она в Западной роще, милорд, в хижине егеря. Благодарю вас, милорд». Но это невозможно. Лицо его исказилось, словно от внезапной боли, и он увидел, что из курительной вышел мистер Галахад.
— Хотел вас спросить, Бидж, — сказал он. — Вы ведь служили до нас у генерала Магнуса?
— Да, сэр.
— Тогда вы мне скажете, что там было в тысяча девятьсот двенадцатом году. Я знаю, что старик гонял по газону молодого Мандевиля, и тот был в пижаме, но ткнул он его хлебным ножом или нет?
— Не могу сказать, сэр. Генерал не почтил меня откровенностью.
— Ах, нехорошо! — огорчился Галахад. — Тут нужна точность.
Уходя, он придирчиво оглядел дворецкого, все больше убеждаясь, что с тем что-то не так. Возьмем походку. Но мысли его прервало появление брата, причем исключительно веселого. Галахаду показалось, что он давно не видел такого веселья в Бландингском замке.
— Что с тобой, Кларенс? — воскликнул он.
— А?
— Ты просто цветешь. Скачешь, как холмы [37] . Нашли Императрицу под диваном?
Лорд Эмсворт широко улыбнулся:
— Прекрасные новости, Галахад. Этот сыщик, ну, Аргус, все-таки приедет. Сейчас он в «Гербе Эмсвортов», мы говорили по телефону. Он звонил, не нужен ли он мне.
— Не нужен.
— Ну как же так, Галахад! Я его очень жду.
— Ничего нового он не скажет. Свинью украл Парслоу.
37
Библия. Псалтырь. Псалом 113:4–6.
— Да-да, конечно. Но он ее приведет и… э… приведет. У него тренированный ум, это очень важно. Он говорит: «Перекушу и приеду». Это он так говорит. Я жду не дождусь. А, Констанс, моя дорогая!
Леди Констанс спустилась по лестнице в сопровождении Бакстера. Старший брат смотрел на нее не без робости. La chatelaine [38] не всегда радовалась появлению новых гостей.
— Констанс, моя дорогая, скоро приедет один мой друг. Забыл тебе сказать.
— Что ж, места много, — с неожиданной приветливостью отвечала леди Констанс. — И я забыла тебе сказать. Мы сегодня обедаем в Матчингеме.
38
Хозяйка замка (фр.).