Что произошло 22 июня 1941 года?(с иллюстрациями)
Шрифт:
В общем, почти все противотанковые
Напомню, что лобовая броня Т-26, основного советского танка того времени, была тоже 15 мм, танкетки Т-27 — 10 мм, легких танков Т-37 и Т-38 — 8 мм, БТ-5 — 13 мм. В общем, все они могли быть уничтожены из этого польского ружья с 95-процентной гарантией.
Но в целом выгоды от победы над Польшей (ввиду вступления в войну Франции и Великобритании) для Германии оказались значительно меньше убытков от фактического прекращения Третьим Рейхом внешней торговли и серьезного снижения уровня обеспеченности ресурсами германской промышленности.
Кроме того, с 17 сентября 1939 года на восточной границе Рейха появился новый сосед, в дружелюбие которого Гитлеру верить не приходилось. За его нейтралитет Германии БОЛЬШЕ НЕЧЕМ БЫЛО ПЛАТИТЬ, ибо, стремясь заручиться благорасположением Сталина, немецкое руководство вынуждено было, образно говоря, в августе тридцать девятого бросить на стол ВСЕ КОЗЫРИ, играя дальше с унылыми трефовыми шестерками на руках — и поэтому Гитлер понимал, что «нейтральный» Сталин останется нейтральным ровно столько, сколько нужно будет самому Сталину. Советы получили за свой нейтралитет в сентябре тридцать девятого по максимуму — отныне их новые территориальные приобретения возможны будут ТОЛЬКО ЗА СЧЕТ ГЕРМАНИИ. А то, что в СССР есть силы, заинтересованные в расширении «первого в мире пролетарского государства», сомневаться не приходилось.
После вступления Англии и Франции в войну с Германией Гитлеру необходимо было вести ТЕМПОВУЮ ИГРУ — союзникам было выгодно максимально ЗАТЯНУТЬ войну. Время работало на них — имея подавляющее господство на море, Англия (и, в меньшей степени, Франция) могли противопоставить военным силам немцев ресурсы всего остального мира. И поэтому военная катастрофа Польши отнюдь не была военной катастрофой антигерманской коалиции!
Союзники, потеряв Польшу, тем не менее, могли праздновать победу — они навязали Германии длительную, БОЛЬШУЮ ВОЙНУ, которая Германии была абсолютно не нужна, которая таила для Германии СМЕРТЕЛЬНУЮ УГРОЗУ…
Таким образом, первый раунд великого противостояния между национал-социализмом и международной вненациональной финансовой олигархией остался за врагами Германии.
Глава третья
«Странная война» не могла продолжаться вечно — рано или поздно, но экономические возможности Третьего Рейха истощились бы в таком «невоенном» противостоянии. Расчет элементарен — совокупное население (вместе с колониями) Франции и Великобритании превышало в 1940 году пятьсот миллионов человек. Для такого населения содержать армию «военного времени» в четыре-пять миллионов штыков отнюдь не накладно. Более того — эта армия составила бы всего один процент совокупного населения, и военные расходы союзников выросли бы практически очень незначительно по сравнению с «мирным» временем.
Поскольку «странная война» — это война позиционная, более того, самая «невоенная» из всех доселе ведущихся войн (бывали недели, когда на Западном фронте не звучало ни одного выстрела), расходы на войну сводились для союзников лишь к затратам на продовольствие для войск, окопавшихся на «линии Мажино», и поддержанию режима строгой морской блокады всех, без исключения, морских портов Рейха. И все!
Многие историки (в том числе засевшие за мемуары бывшие генералы победившей стороны) ругательски ругают западных союзников за то, что те не предприняли наступления на германские позиции осенью тридцать девятого года.
Абсолютно неверный посыл.
Во-первых, войска англо-французского альянса были просто элементарно неготовы к такого рода экзерсисам; во-вторых, боевой дух солдат на фронте был крайне низок («Умирать за Коридор? — Поищите дураков!»); и, в-третьих, — «странная война» была самым малозатратным и экономически наиболее рентабельным способом погубить Германию!
Занять семьсот километров границы и сесть на ней сиднем, изредка постреливая в сторону врага, — для такой войны даже не нужно экономику перестраивать на военный лад! К тому же, не надо тратиться на топливо для танков и снаряды для ожесточенных артиллерийских дуэлей. Всего делов — посадить в траншеи перед «линией Мажино» сто сорок дивизий, и пусть себе изматывают врага — вот принцип, по которому действовало командование союзников.
Для Германии же необходимо было кроме войск на «линии Зигфрида» содержать оккупационные части в Генерал-губернаторстве и в Протекторате Богемии и Моравии. Итальянский союзник в ближайшее время втянет Гитлера в бессмысленную войну на Балканах — несколько корпусов потребуется для помощи разгромленному Муссолини. Войска нужны также для Румынии (чтобы держать ее в сфере своих интересов).
Таким образом, даже не ведя широкомасштабных военных действий, Германии все равно необходимо было все это время содержать вермахт в полной боевой готовности, не останавливая производство техники, вооружения и боеприпасов (правда, понизив это производство до необходимого минимума). Около девяноста миллионов человек ее населения (считая оккупированные и присоединенные территории) должны кормить пять миллионов солдат — следовательно, ежедневный расход ресурсов для Германии впятеро выше, чем такой же расход для союзников!
Сидя за укреплениями «линии Мажино», франко-английские войска ежедневно приближали бы свою победу — потому что ресурсное истощение Германии наступило бы значительно раньше ресурсного истощения «первой» антигитлеровской коалиции.
Пусть потенциал Франции и Англии будет расходоваться еще и на флот (расходы на флот Германии минимальны за отсутствием такового), выше в структуре их расходов и транспортная составляющая (коммуникационные линии Германии безусловно удобнее и дешевле таковых у союзников). Пусть плановое хозяйство Третьего Рейха добавит еще несколько процентов эффективности — все равно издержки от состояния войны для Германии будут, как минимум, втрое выше таковых у англо-французов. А посему «странная война», ведущаяся вяло и неторопливо, почти без стрельбы и прочих кровавых ужасов, рано или поздно, но неизбежно приведет Германию к поражению.
Такой исход руководство Рейха ни в коем случае не устраивал.
У военных историков — целый том причин, почему вермахт весной 1940 года обрушился на западноевропейские страны, причем и советские, и западные ученые убеждают нас, что причина событий апреля-июня 1940 года коренится исключительно в личной кровожадности Адольфа Гитлера, в заложенной у немцев на генетическом уровне страсти к пролитию крови и в неутолимой жажде всего немецкого народа к убийству. К 1940 году в Европе возникает такой своеобразный народ-маньяк, целью своей жизни поставивший учудить на континенте жуткое смертоубийство, желательно помасштабнее, для чего и предпринявший наступление в Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии, Франции.