Что скрывает атмосфера, или Как возник воздух…

Кин Сэм

Несмотря на серьезные научные достижения, Германская империя, исчерпав все свои силы, рухнула. Одной из серьезных проблем стала нехватка продовольствия и удобрений, поскольку большая часть производимого аммиака направлялась на удовлетворение военных нужд. Кризис продолжился и после прекращения кровопролития. В качестве репараций Германия должна была выплатить 132 млрд золотых марок – огромную, если не сказать – неподъемную, сумму; к тому же она лишалась ряда важных в экономическом отношении территорий площадью свыше 70 тыс. км² и всех своих колоний.

В научном обществе также сводились счеты. Ученые других стран назвали Габера военным преступником из-за его

работ с отравляющими газами. Габер считал обвинение абсурдным, и у него было для этого основание. Жертвами газовых атак стали 1,25 млн человек, но погибло не более 1 % – 91 999 из 8,5 млн (по другим данным, из 10 млн) солдат, павших на полях сражений. Так почему осуждали его, но не тех, кто производил пушки и ружья? Однако негодование росло, и Габер подумывал о том, чтобы покинуть Германию. Но он никуда не уехал и до 1933 года возглавлял Институт физической химии и электрохимии в Берлине. Но, правда, отрастил бородку, чтобы его не узнавали, хотя это было глупо. Ни одна страна не предъявила ему официальных обвинений, но пятно осталось до конца жизни, как запах хлора в воздухе. Впрочем, все запахи довольно быстро испаряются.

Как оценивать деятельность Габера, историки спорят до сих пор. Его метод получения аммиака фактически спас от голода миллионы людей еще при жизни ученого, да и сегодня продолжает кормить миллиарды. Это делает Габера героем от науки, ставит в один ряд с теми, кто изобрел вакцины от смертельных болезней. Но Габер также придумал один из, пожалуй, самых страшных видов оружия и спокойно применил его для убийства людей. Как оценить это в моральном плане? Все усложнилось еще больше, когда в 1918 г. Габеру была присуждена Нобелевская премия по химии. Это укрепило его статус научного гения, но из-за протестов общественности он не получил медаль в ходе официальной церемонии. Вручения награды ему пришлось ждать почти целый год, и получил он ее не из рук короля Швеции.

Однако такое пренебрежение не беспокоило самого Габера. По его мнению, то, что он сделал, он сделал для своей страны, и это все оправдывало. Он продолжал служить Германии и после войны. Например, чтобы ослабить бремя контрибуций, пытался выделить золото из морской воды, организуя на круизных судах секретные лаборатории. Идея может показаться смешной, но ведь он получил удобрение из воздуха!

Также он продолжал втайне работать над созданием химического оружия. Чтобы отвести от себя подозрения, он заявлял, что ищет способы уничтожения существующих запасов отравляющих газов или их превращения в инсектициды. Но если кто-то сомневался в его преданности химическому оружию (или рассчитывал обнаружить у него угрызения совести), тому стоило бы посетить его лабораторию, где он хранил в рамочке статью из газеты (по слухам, с автографом кайзера) о первом в мире успешном применении газового оружия под Ипром.

После войны Карл Бош тоже оказался в затруднительном положении. После капитуляции Германии в 1919 г. французы потребовали предоставить им возможность «проинспектировать» аммиачные заводы BASF – якобы чтобы удостовериться в прекращении производства взрывчатых веществ, но на самом деле чтобы украсть технологию. Однако каждый раз, когда инспекторы стучали в дверь, рабочие Боша останавливали машины и бросали инструменты, так процесс никак не удавалось отследить. Кроме того, во время инспектирования рабочим «чертовски не везло»: важнейшие клапаны и аппараты обязательно отказывали, и куда-то пропадали лестницы, с помощью которых можно было добраться до того или иного узла. В какой-то момент исчезли абсолютно все лестницы. Бош ни разу не отказал посетителям, но каждый их приход превращался в фарс.

Недовольные и рассерженные инспекторы вызвали Боша (который к тому времени находился в верхнем эшелоне руководства BASF) на переговоры в Версаль,

чтобы обсудить технологию производства аммиака. По прибытии Бош и несколько его коллег оказались запертыми в отеле, окруженном колючей проволокой. Через несколько дней «переговоров» Бош осознал, что так или иначе ему придется выдать все секреты. Выбирая меньшее из зол, однажды ночью, рискуя быть арестованным, он перелез через колючую проволоку и отправился на тайную встречу с французскими промышленниками. Там он подписал договор, в соответствии с которым обязался помочь построить завод по производству аммиака во Франции. За это французы должны были оставить BAFS в покое.

Но этого не произошло. Выплата контрибуций полностью убила немецкую экономику: в какой-то момент буханка хлеба стоила миллиард (!!!) немецких марок. Немецкое правительство перестало выплачивать долг и попросило об отсрочке. Большинство стран согласились на это, но французы решили вместо оплаты оккупировать заводы BASF в Германии. Когда Бош вновь подговорил рабочих остановить производственный процесс, французское правосудие признало его виновным и заочно приговорило к восьми годам тюремного заключения. Таким образом, из двух авторов технологии Габера – Боша только Бош был официально признан военным преступником.

Отчасти международная репутация Боша была восстановлена в 1931 г., когда он тоже был награжден Нобелевской премией по химии (совместно с Ф. Бергиусом). Это событие многих удивило, ведь Габер уже получил награду за синтез аммиака, однако Нобелевский комитет наградил Боша в большей степени за достижения в области химии высоких давлений, а не только за аммиак. И в значительной степени это было оправдано, поскольку к тому времени Бош практически прекратил работу с аммиаком. Заводы BASF (теперь они принадлежали компании I. G. Farben) продолжали производить аммиак, но доходность производства упала, поскольку технология была куплена (или украдена) другими странами. Поэтому Бош применял свои знания в области химии высоких давлений в новой сфере – в производстве нефтепродуктов и заменителей нефти. [17]

17

В 1923–1935 гг. К. Бош был председателем правления концерна «И. Г. Фарбениндустри», а с 1937 г. – председателем совета директоров. – Примеч. ред.

Тогда, в середине 1920-х гг., казалось, что мировые запасы нефти подходят к концу (ха!). Первые скважины опустели, и такие компании, как BASF/Farben, стремились найти искусственные заменители нефти. Бош был убежден, что лучшим вариантом было сжижение угля и его перегонка. Но работа оказалась труднее, чем он ожидал. Ученые относят газы и жидкости к текучим веществам, поскольку при высоком давлении они текут. Однако жидкости оказывают при этом гораздо более сильное сопротивление, чем газы: попробуйте помахать рукой в воздухе и под водой! Сжиженный уголь оказался чрезвычайно вязким – он забивал все трубы и клапаны.

В довершение всех неприятностей в 1920-х гг. буровики в Оклахоме и Техасе организовали самые мощные забастовки в истории нефтяной промышленности. Но когда в следующем десятилетии цены на нефть стали падать, Бош понял, что никогда не сможет соответствующим образом снизить стоимость сжиженного угля. К сожалению, Бош – на тот момент председатель совета директор Farben – уже связал будущее компании с производством синтетического бензина. Предвидя крах, он стал искать возможность получить государственный контракт. Это привело его к Адольфу Гитлеру.