Что скрывает правда
Шрифт:
– А какая у вас специализация? Хирургия? – поинтересовался отец Матильды.
– Я врач общей практики, терапевт, но в институте я увлекался токсикологией: изучал яды, лекарственные вещества, химические соединения и их влияние на организм человека.
– Надо же! – воскликнула Матильда. – Значит, вы специалист по ядам. Это очень удобно, если вдруг вы захотите избавиться от богатой родственницы или нелюбимой жены. Вы сможете легко отравить свою жертву и не оставите никаких следов.
Она так весело и задорно это произнесла, что все рассмеялись. Но мне стало не по себе, так
Только под конец завтрака я вдруг понял, почему я так легко и непринужденно вел себя в этой компании: за столом не было жениха Матильды Арчи Тревера. Я не стал спрашивать о причине его отсутствия, так как меня это в действительности мало интересовало.
После завершения трапезы мистер и миссис Андерены удалились к себе, адвокат устроился в гостиной в кресле, а мы с Матильдой решили прогуляться возле дома.
– Знаешь, как-то неудобно все время обращаться к тебе на вы, – весело прощебетала моя подруга. – Мы как-никак старые приятели, отчего бы нам не отбросить все условности?
– Согласен! – не без удовольствия воскликнул я. – Вообще, молодым людям, как мы с тобой, не свойственно быть чересчур высокопарными. От этих чрезмерных проявлений учтивости веет викторианской эпохой, а, может, даже и георгианской.
– Мои родители самые яркие представители той эпохи, – заверила меня Матильда. – Для них честь семьи и дань традициям не пустые слова.
Мы прошлись чуть дальше от дома по прекрасному и удачно спроектированному саду, и я не смог не заметить, как два садовника с интересом поглядывали на нас, оторвавшись от своих клумб.
– Этот мистер Черси в курсе того, что вас шантажировали? – спросил я, когда мы были уже достаточно далеко, чтобы нас могли подслушать.
– Нет, он хоть и близкий друг семьи и поверенный моего отца, его мы не посвящали в наши планы по передаче денег. Если честно, я не вполне ему доверяю.
– Почему?
– Видишь ли, в детстве я часто любила играть в папином кабинете за большим креслом, ты, наверное, помнишь его, оно стояло спиной к окну, и его спинка закрывала половину стекла. Так вот, этот Черси бывал у нас по нескольку раз в неделю и беседовал с моим отцом в кабинете. Однажды мой отец и Черси не заметили, что я была за креслом, и стали обсуждать свои дела. Я уже не смогу точно пересказать их разговор, но отец был крайне недоволен тем, как адвокат ведет его дела. Он даже просил мистера Черси образумиться и пригрозил, что в противном случае всем расскажет о делишках адвоката.
– Но теперь, кажется, Черси снова вернул доверие твоего отца?
– Не знаю, – Матильда пожала плечами, – он теперь не частый гость в нашем доме, но продолжает быть распорядителем моей доли наследства. Вероятно, доли Джорджианы тоже.
– Думаешь, он может быть замешан во вчерашней истории?
– Это вряд ли. Хотя такие люди, как Черси, редко упускают возможность сорвать большой куш. Если адвокат смог что-то разнюхать, то вполне мог использовать это в своих интересах. Но в любом случае
– М-да, – вздохнул я. – Тогда остается только одна версия: это были профессионалы, которые знали, как и когда устроить дельце, а бедняга мистер Харрисон просто попался им под руку.
– Теперь, когда деньги у них, я надеюсь, они отстанут от нас и перестанут пугать и изводить своими угрозами. За эти недели я просто стала бояться собственной тени, – девушка поежилась, и я накрыл ее руку своей.
Мы снова неловко замолчали, как сегодня утром в моей комнате, но тут вышла горничная и позвала нас, сообщив о приезде инспектора Дрейка.
Вернувшись в дом, я решил, что мне лучше не попадаться на глаза полиции, чтобы не нарываться на дополнительные вопросы. Поэтому я потихоньку пробрался на второй этаж и решил зайти в библиотеку. Детектив опрашивал всех внизу в кабинете, так что я надеялся, что он не найдет меня здесь.
В библиотеке я постарался выбрать себе подходящую книгу и нашел сборник стихов Китса. Устроившись поудобнее, я уже начал читать «Оду соловью», как вдруг увидел маленькую детскую ножку в белой туфельке, которая то высовывалась, то снова пряталась за книжным стеллажом слева от меня.
– Джорджиана, это ты? Выходи, я тебя заметил.
Ножка пропала совсем, и через пару секунд из-за полки показалась та самая девчушка, которая вчера вечером наблюдала за мной. Ее вьющиеся тоненькие волосики спадали на лицо и выбивались из прически, а платьице было перепачкано в чернилах и красках.
– А почему ты не в кабинете с инспектором? Разве ты не подозреваемый? – спросила она, подойдя ко мне близко-близко.
– Я уже поговорил с детективом вчера, и, насколько я успел понять, он меня совсем не подозревает, – я улыбнулся, думая, что удачно пошутил, но девочка не изменила своего тревожного выражения лица.
– А я думала, что ты либо сыщик, либо преступник.
– Почему? – удивился я.
– Я никогда раньше не видела тебя в нашем доме, хоть Матильда и говорит, что вы друзья. Ты появился здесь, чтобы забрать то, что все они ищут, но никак не могут найти. А я знаю, где это, но никому не скажу.
Джорджиана выглядела странно и говорила загадками, поэтому мне невольно стало не по себе, но я не подал виду и решил поспрашивать ее о вчерашнем вечере.
– А ты не видела вчера мистера Харрисона? Он ведь руководил работой приюта, из которого ты приехала?
– Да, он был хорошим человеком, мне жаль, что мы не поговорили вчера. Я давно не видела его, но уверена, что узнала бы, если бы встретила в коридоре или на лестнице.
– А зачем, как ты думаешь, он мог подняться на второй этаж?
– Я же говорю, все ищут это, но не могут найти, так как не знают, где искать. Он не успел спросить меня, так как его убили.
Девочка растерянно посмотрела вокруг, а потом присела рядом со мной.
– Ко мне здесь хорошо относятся, мне нравятся мои мама и папа, с Матильдой весело, она очень добрая и красивая.