Что случилось этим летом

Бейли Тесса

Несмотря на свою неприязнь к крепкому бородатому рыбаку, она не смогла сдержать прилива сочувствия. Может быть, они научатся махать и улыбаться друг другу на улице в течение следующих трех месяцев. Если детство в Лос-Анджелесе и научило ее чему-то, так это тому, как заводить друзей. В следующий раз, когда их пути пересекутся, она также не прочь будет сказать ему, что освоила болоньезе и перешла на суфле и coq au vin [18] . Кто знает? Возможно, кулинария – ее нераскрытое призвание.

18

Coq au vin (петух

в вине) (фр.) – классическое блюдо французской кухни из курятины.

Пайпер повернула включатель конфорки на плите и, затаив дыхание, щелкнула поджигом. Нажала еще несколько раз.

Пламя вырвалось из черного кованого железа, и она вскрикнула, отшатнувшись к сестре, которая, к счастью, поддержала ее.

– Может, стянешь волосы в хвост? – предложила Ханна. – Пальцами сегодня вечером еще можно пожертвовать, но давай не будем терять эти легкие пляжные локоны.

– Боже мой, ты так права, – выдохнула Пайпер, стягивая черную резинку с запястья и завязывая аккуратный хвост. – Спасибо за заботу, Ханнс.

– Не за что.

– Хорошо, я просто это сделаю, – сказала Пайпер, растопырив пальцы над говядиной. – Он сказал жарить на сковороде, пока не подрумянится. Звучит не слишком сложно.

– Кто сказал?

– А. – Она пренебрежительно фыркнула. – Утром в супермаркете был Брендан. Устроил парад придурков из одного человека. – Закрыв глаза, она взяла мясо и бросила его на сковородку, немного встревожившись от последовавшего громкого шипения. – Он вдовец.

Ханна обошла плиту сбоку и оперлась локтем о стену, которая была намного чище, чем сегодня утром.

– Как ты это узнала?

– Мы поспорили. Я сказала, что мне жаль его жену.

– Блин!

Пайпер застонала, тыкая в мясо ржавой лопаткой. Она, типа, должна в какой-то момент все перевернуть?

– Я знаю. Тем не менее он вроде как не сильно винил меня за то, что я затронула эту тему. И это удивительно. Он правда мог бы меня обвинить в бестактности. – Пайпер на мгновение прикусила губу. – Неужели я действительно выгляжу избалованной?

Сестра сунула руку под красную бейсболку, чтобы почесать висок.

– Мы обе избалованны, Пайпс, в том смысле, что нам дали все, что мы могли пожелать. Но мне не нравится это слово, потому что оно подразумевает, что ты… испорченная. Как будто у тебя нет хороших качеств. И ты так выглядишь. – Она нахмурилась. – Он назвал тебя избалованной?

– Это явно подразумевалось.

Ханна фыркнула:

– Он мне не нравится.

– Мне тоже. Особенно его мускулы. Фу.

– Мускулы определенно присутствуют, – неохотно согласилась Ханна. Затем она обхватила себя за талию и вздохнула, давая Пайпер понять, о ком именно она думает. – Однако он не может конкурировать с Сергеем. Никто не может.

Осознав, что руки стали жирными от мяса, Пайпер потянулась к раковине, которая находилась

совсем рядом благодаря кухне шириной всего в четыре фута, и сполоснула руки. Обтерла их тряпкой, положила ее на стол и снова принялась тыкать в мясо. Оно стало довольно-таки коричневым, поэтому она бросила туда ломтики лука, поздравляя себя с тем, что станет второй Джадой [19] .

– Тебе всегда нравились художники-голодранцы, – пробормотала она Ханне. – Измученные.

19

Джада (Джада Памела Де Лаурентис-Томпсон) – итальяно-американский шеф-повар, писательница, журналистка и телеведущая.

– Не отрицаю. – Ханна сняла бейсболку и провела пальцами по волосам. Волосы у нее были средней длины, такие же красивые, как у Пайпер, но уложены гораздо небрежнее. По мнению Пайпер, это было преступлением, но она давным-давно уяснила, что Ханна останется Ханной, и не пыталась ничего изменить в сестре.

– Сергей, однако, другой. Он не стремится быть в тренде, как другие режиссеры, с которыми я работала. Его искусство горько-сладкое, трогательное и суровое. Как ранние песни Дилана.

– Ты разговаривала с ним с тех пор, как мы приехали сюда?

– Только на общих созвонах. – Ханна подошла к узкому холодильнику, достала диетическую колу и открутила крышку. – Он с таким пониманием отнесся к этой поездке. Я сохраню свою работу, а он сохранит мое сердце, – задумчиво сказала она.

Они обе синхронно фыркнули, но звук замер в горле Пайпер: над столешницей взметнулось пламя.

Столешницей?

Нет, погодите. Тряпка, которой она вытирала руки.

Она была в огне.

– Черт! Ханна!

– О боже мой! Какого хрена?

– Не знаю! – Пайпер рефлекторно швырнула лопатку в огонь. Неудивительно, что пламя от этого и не подумало угомониться. Пылающие оранжевые языки становились только больше, а облицовка на столешнице практически отсутствовала. Может ли загореться весь стол? Это же просто хрупкое дерево.

– Это та тряпка, которую мы использовали для уборки?

– Думаю, да. Она пропиталась этой лимонной дрянью.

На периферии внимания Пайпер переминалась с ноги на ногу Ханна.

– Я сбегаю вниз и поищу огнетушитель.

– Не думаю, что у нас есть на это время, – взвизгнула Пайпер. Ее вывело из себя то, что в этот момент неминуемой смерти она почти слышала, как Брендан смеется на ее похоронах. – Ладно, ладно. Вода. Нам нужна вода?

– Нет, я думаю, что от воды станет только хуже, – с тревогой отозвалась Ханна.

Мясо уже было охвачено пламенем, как и вся ее недолгая кулинарная карьера.

– Ну, господи. Я не знаю, что делать!

Она заметила пару щипцов на краю раковины, схватила их, поколебалась долю секунды, зажала угол пылающей тряпки и перетащила все горящее месиво в сковородку, поверх мяса.