Что творится под этой крышей
Шрифт:
— Утречко! Это Октябрьская улица, не подскажете?
Честер хотел ему ответить, но я его ущипнула за бок и прошипела, чтобы сидел молча, подошла к парню и заглянула в его небесно-голубые глаза:
— Здравствуйте. Вы заблудились?
— Да навигатор шалит, третий раз приводит к этому дому и говорит: «Вы прибыли на место назначения», а мне магазин нужен. Мистика какая-то! У вас тут аномальных зон не водится?
— Есть одна, — жизнерадостно кивнула я, доставая телефон, — одну минуточку подождите, я сейчас вам найду решение всех в мире проблем.
Набрала Альбину и услышала её голос после первого же гудка:
— Алло?
— Ты сейчас от другого умрёшь, одевайся.
— Что? В смысле?
— Быстро, сию миллисекунду, встала, оделась и вышла к воротам, или я достану твои запасные ключи, зайду и вытащу тебя за волосы, я тебе клянусь.
— Маша...
— Быстро.
— Я не понимаю тебя.
— Раз в жизни, один грёбаный раз, просто сделай как я скажу и всё.
— Ладно, я иду! Что случилось?
— Сейчас увидишь.
Я смотрела на её калитку, пока она не открылась, потом убрала телефон и улыбнулась голубоглазому блондину:
— Мы спешим, так что помочь вам не сможем, но зато вам прекрасно поможет моя лучшая подруга, она тут знает все магазины, с ней вы точно не заблудитесь. Да, радость моя? — я ехидно улыбнулась заспанной и мятой Альбинке, которая как раз обошла грузовик и смогла увидеть парня, который за ним стоял. Парень увидел её, попытался что-то сказать, растерялся, уронил телефон и дико смутился, я перевела взгляд на Альбину, надеясь, что она воспользуется моментом, чтобы послать мне ненавидящий взгляд, но она обо мне забыла — она смотрела на Светозара и поправляла свой спортивный костюм и торчащие во все стороны волосы.
«Между прочим, это хорошо. Бедняга и так онемел от неё, если бы она была при параде, он бы вообще в обморок грохнулся. А так, может, найдёт в себе смелость взять у неё телефон.»
Парень пытался прийти в себя, Альбинка пыталась дышать, мы с Честером тут явно были лишние, так что я взяла его за руку и повела в сторону автобусной остановки. Идти было так легко, как будто меня несло течением бурной реки жизни, куда-то в сторону моря счастья и океана радости.
Мы так долго прощались на остановке, что пропустили автобус, на нас смотрел весь мир, если хоть один слепой человек в этой деревне пока ещё о нас не знал, то теперь ему точно расскажут. Мне было не стыдно. Я так сильно не хотела его отпускать, что готова была уговаривать просто вернуться и дальше сидеть на чердаке, но когда он предложил поехать с ним, я резко передумала и взяла себя в руки. Он обещал позвонить, я обещала ждать и беречь его куртку, развернулась и пошла домой, слегка качаясь под музыку в голове.
День обещал быть прекрасным, я чуяла, особенно потому, что я планировала его весь проспать. Выпив кофе с мамой и послушав её истории про Лиса старшего, я попросила меня не тревожить до зимы и пошла в постель. Дождалась звонка от своего парня, немного поговорила с ним о восточной философии и семейной психологии, впечатлилась его талантом вызывать щекотку дистанционно, пообещала позвонить вечером и уснула спокойным сном человека, который всем виноватым отомстил и всех одиноких поженил, было прекрасно, снились единороги.
Вечером я проснулась голодной и счастливой, потом поела и стала окончательно всем в своей жизни довольна, ощутила в себе мощь и полезла на чердак наводить порядки, заодно всё оценивать с новой точки зрения, рушить
За дверью стоял мускулистый мужик в строительном комбинезоне и улыбался как сосед мечты, который пришёл за солью, заодно помог рояль передвинуть:
— Привет, соседка! Я тут видел пацана с шуруповёртом, позови, а?
— Нет здесь никакого пацана, — нахмурилась я.
— Да я видел! Мелкий совсем, ползал по крыше, сверлил, рыжий такой.
— Ну допустим, я за него, — я сложила руки на груди, всем видом показывая, что они у меня есть, совершенно ничем не хуже, чем у какого-то мифического пацана. Сосед слегка смутился, потом смерил меня взглядом с постепенно расцветающим уважением, улыбнулся и протянул:
— Так это не пацан был?
— Вам принципиально важно?
— Да нет, я шуруповёрт хотел попросить. Или зарядку. Мне там чуть-чуть буквально доделать, а он сел, зараза, а я не взял почему-то. Дашь?
Я медленно провела взглядом по его рукам, которые неплохо смотрелись бы в хозяйстве или на обложке мягкого романчика, заглянула в глаза, не увидела там совершенно ничего плохого, решилась и соврала:
— Он разряжен.
— Три шурупа осталось, ну будь другом, а? Я тебе конфет привезу в следующий раз, я теперь тут всё лето буду работать, ещё сочтёмся не раз. Я вот в этом доме ремонт делаю, — он указал на соседний дом, который обычно стоял пустым, но пару недель назад там забегали парни в комбинезонах и стали вывозить оттуда мусор машинами. Я улыбнулась максимально дружелюбно и сказала:
— Правда разряжен. Я сейчас поставлю на зарядку и дам, зайдите, подождите тут. Чайку, может быть? Как раз успеет зарядиться. У нас плюшки есть.
— Ну... Можно. Чего нет? Взрослые дома есть?
— Да, мама дома. Она не будет против. Сейчас я ей скажу, подождите тут, — я указала ему на свою лавочку, он сел на корточки рядом с ней и стал её рассматривать снизу, я усмехнулась и побежала вприпрыжку домой, ворвалась в кухню и загадочно протянула: — Мам, выгляни, кто пришёл.
Мама выглянула и застыла. Я ей поправила причёску, отошла на шаг, дождалась её малость обалдевшего взгляда и изобразила пафосное лицо и позу культуриста, играющего мышцами, мама сделала страшные глаза и бросила в меня горсть муки, я уклонилась и беззвучно прошептала: «Джеронимо!», изобразила позу томной барышни с мягкой обложки, потом изобразила мускулистого Джеронимо, который эту барышню держит своими прекрасными руками, и пробасила: «Дорогая, одолжи шуруповёрт», опять изобразила томную барышню и пропищала: «Конечно, дорогой, я одолжу тебе что угодно, даже болгарку!», мама зашипела и опять бросила в меня мукой, я захихикала окончательно демонически и пропела уже громко, на полпути на улицу: