Что у принца под короной
Шрифт:
– Надеюсь, на этот раз все-таки Оля.
Он пошел открывать, а я попыталась ускоренными темпами привести Ливанову в чувства.
– Тая! – зашипела я рассерженной коброй. – Немедленно возьми себя в руки! Ты бы знала, как ты выглядишь со стороны! Еще немного и потечет слюна из глупой приоткрытой пасти!
– Нет, ну каков красавец, да? – обрела дар речи Тая. – Я таких еще не видала!
– Мы много чего еще в этой жизни не видали, – я посматривала на дверь, ожидая возвращения хозяина апартаментов. – Дыши глубже, такой Герман все равно не про нашу честь!
– Чего это вдруг? – насупилась Тайка. – Чем мы плохи?
– Мы всем хороши! Но к таким юношам надо в очередь
– Может это его бабушка, – сморозила Тая очевидную глупость.
Герман вернулся с невысокой стройной женщиной в возрасте «где-то в районе сорока», однако, выглядела она превосходно, очень ухоженно, видать посвящала себе немало времени, сил и средств. Едва зайдя в комнату, она уставилась на нас с такой ненавистью и ревностью, что мне стало, мягко говоря, не по себе.
– Это Оля, – представил Герман, – а это… это…
– Сена и Тая, – представила я, – мы из детективного агентства «Фараон».
При словосочетании «детективное агентство», на тщательно накрашенном лице Ольги возникло замешательство, жгучая ревность во взгляде сменилась растерянностью. С ядовитой улыбочкой Таисия наблюдала эту метаморфозу.
– Мы хотели бы поговорить с вами о смерти Одинцовой Эммы Валентиновны, – продолжала я, оценивая красивый, ровный загар Ольги, такой же, как у Германа.
– А… а в чем дело? – она присела на диванчик с гнутыми львиными лапами, Герман остался стоять, подпирая стену.
– Вы могли бы рассказать нам подробности обстоятельств ее смерти? – Когда я входила в детективный образ, я так сильно начинала сама себе нравится, что просто слов не найти.
– А в чем все-таки дело? – к женщине похвально быстро вернулось самообладание, взгляд сделался жестким и подозрительным.
Да уж, вот это мегера! Классическая причем! От такой если живьем уйдешь, то только в одних трусах, да босиком по снегу.
– Дело в том, что по Москве прокатилась волна внезапных и очень странных смертей, – насчет волны я, конечно, немного преувеличила для пущей важности момента, – их объединили в одно дело, и наше детективное агентство занимается поиском убийцы.
– Убийцы? – Брови Германа поползли кверху. – Но при чем тут мы и мамина смерть?
– Мы бы тоже хотели это выяснить, – вставила свои «две копейки» Тая.
– Моя сестра покончила с собой, – металлическим голосом произнесла Ольга. – Ни о каком убийстве и речи быть не может.
Сестра? О, значит это тетя и племянник? Но что-то родственными отношениями как-то мало попахивает.
– Покончила с собой? В душевой бассейна? По-моему, мало подходящее место для самоубийства.
– Мама была очень эксцентричной женщиной…
– Она была с большим приветом! – резко перебила Ольга. – Называй уж вещи своими именами! От нее постоянно можно было ожидать чего угодно, она нас всех измучила своими дикими выходками! И если бы нее ее самоубийство, то остаток жизни Эмма провела бы в психиатрической клинике!
– А в чем это выражалось? – заинтересовалась я. – Расскажите, пожалуйста. И какие у Эммы могли быть причины для суицида?
Ольга сцепила руки «в замок», противно громко хрустнула пальцами и начала рассказывать. Разница в возрасте у сестер оказалась существенной – почти восемь лет в пользу Ольги. Детей Эмма иметь не могла, поэтому в двадцать три года, будучи замужем за коллекционером и антикваром Всеволодом Марковичем, усыновила Германа. Кстати, Всеволод Маркович был старше своей супруги аж на тридцать два годика, но, видимо, нешуточное финансовое благополучие как обычно сыграло роль молодильного яблочка. Вот интересно мне, что это за профессия такая престижная и денежная – антиквар-коллекционер? И где на такое обучают, в каком именно техникуме? Итак, по словам Ольги, сестра всегда была немного с придурью, но с годами придурь стала усугубляться. Самое печальное, что в семье нет-нет да и вылезала наследующаяся по женской линии шизофрения, вот и стали возникать подозрения, что Эмму не миновал недуг. Ко всему вдобавок, она являлась творческой натурой, писала стихи и пьесы, ничем другим никогда толком не занималась и от глубокого погружения в творчество, чердак у нее начинал протекать все сильнее и стремительнее. Тут Ольга приостановила повествование и зыркнула в сторону Германа.
– Гера, свари нам всем кофе!
Это прозвучало, как приказ. Видать, Гера у нее по одной половице ходит, у такой тетушки особо не забалуешь. Герман послушно ретировался варить кофе, а Ольга продолжила повествование, сделав голос на полтона ниже. В общем, шло время, пожилой супруг не молодел, а старился, уже с трудом антикварил и совсем плохо коллекционировал, а приемный сын подрастал, расцветал и превращался в красавца редкостного экстерьера. И когда Герману стукнуло шестнадцать, приемная маман попыталась его совратить. Подросток ничего не понял, напугался нешуточно и не придумал ничего лучше, как обо всем рассказать отцу. От таких новостей очень пожилого папеньку грохнул инфаркт с летальным исходом. Отшумели пышные похороны, и Эмма осталась сравнительно молодой и очень богатой вдовой. И продолжила обхаживать приемного сына, нешуточно в него влюбившись. Герману, надо полагать, не очень сильно нравилось такое поведение приемной мамы, более того, он считал его диким. Вскоре тетя Оля тоже решила попытать счастья, справедливо полагая, что Гера не является ей родственником вообще ни с какого боку. И у нее все получилось! Все-таки женщиной она являлась опытной, достаточно молодой, привлекательной… ну в общем, у них закрутилось-завертелось. Отношения от Эммы удавалось скрывать несколько лет, но однажды она все-таки застукала тетю и племянника за весьма неродственными утехами. Скандал разразился страшный. Тут уже не сестры сцепились, а две влюбленные, ревнивые женщины с непростыми характерами.
– Если бы к этому моменту Гере не исполнилось восемнадцать, она постаралась бы засадить меня за растление малолетних, – из крошечной сумочки Ольга извлекла тонкую пачку сигарет и зажигалку. – Эмма настолько обезумела, что я опасалась и за свою жизнь, и за жизнь Геры. Сумасшедшая истеричка, она на все была способна. Мы долгое время не общались, Гера хотел переехать ко мне, ему тяжело было каждый день находиться в таком кошмаре, но Эмма угрожала покончить с собой, если он ее оставит. Еще она начала сильно пить, в доме появились какие-то странные личности, в конце-концов, Гера не выдержал и сбежал ко мне. С неделю Эмма караулила его у подъезда, устраивала телефонные истерики, а потом мне вдруг позвонили и сообщили о ее смерти. Гера! Где кофе?!
Гера мгновенно нарисовался с серебряным подносом. Вот это дрессировка! Обзавидоваться можно. Пока он расставлял чашки и разливал из кофейника ароматный напиток, Оля продолжала рассказывать, выпуская в потолок струйки дыма.
– Теперь понимаете, почему ее смерть нас не особенно удивила? Мы, можно сказать, внутренне были готовы к тому, что она рано или поздно что-нибудь выкинет.
– Вы все-таки считаете ее смерть самоубийством? – Тая взяла крошечную чашечку за тоненькую ручечку и оттопырила в сторону мизинец. Она всегда так делала, когда хотела сойти за культурную светскую даму. И бороться с этим было совершенно бесполезно.