Шрифт:
Марк Клифтон
ЧТО Я НАДЕЛАЛ?
Да, это был я. Глупо перекладывать ответственность на политических деятелей, руководителей или известных ученых. Со всей надлежащей мне скромностью могу сказать - я один из немногих, кто смог бы вовремя почувствовать опасность и предупредить несчастье. У меня есть особый талант, ему и обязан. Если быть точным, я разбираюсь в людях.
Когда я увидел его впервые, я платил в лавке за сигареты. Парень стоял у стеллажа с журналами. Судя по выражению его лица, никогда в жизни он не видел ничего подобного. С другой стороны, такое же выражение бывает у людей, которые не могут
Беспокоило одно - я не могу его узнать.
Есть люди, которые могут сравниться со мной, когда речь идет о количестве случаев, с которыми им пришлось столкнуться, но внимание на этого парня обратил именно я. Тридцать лет я выслушивал людей, говорил с людьми, советовал людям, наберется их больше двухсот тысяч. Это были не просто обыденные разговоры. Каждому из них я должен был предложить понимание, сочувствие, и заинтересованность.
Моим увлечением было желание как можно лучше узнать людей. Не так, как это делает западная наука, создавая устройства и меры, для измерения с необычайной точностью внешних оболочек живых роботов, игнорируя находящихся под ними живых людей. И не так, как это делают восточные философы, желающие познать человека на основе образа, который на долю секунды возникает от его вздоха в тумане.
Я старался использовать обе школы. И должен сказать, небезуспешно.
Опытному географу достаточно бросить взгляд на фрагмент нарисованной от руки контурной карты и мгновенно узнать изображенный фрагмент земного шара, ориентируясь по характерному повороту реки, своеобразной береговой линии озера или изгибу горного хребта. Свою правоту он докажет рассказав с мельчайшими подробностями, что можно там найти и чего нельзя.
Для меня, после знакомства с пятьюдесятью тысячами случаев, в которых я должен был поставить диагноз, а потом наблюдать и проверять его правильность, такими характерными чертами стали изгиб рта, движения рук, наклон плеч. Моими достижениями заинтересовался один из университетов. По их данным, результаты моих наблюдений подтверждались в 92% случаев. Происходило это пятнадцать лет назад. Сдается мне, за это время я стал еще лучше.
Несмотря на это, глядя на молодого мужчину, стоящего у стеллажей с журналами, я не мог прочитать ничего. Абсолютно.
Если бы это было обычное лицо, я машинально отнес бы его к какой-нибудь категории и тут же о нем забыл. Я вижу их тысячи. Но это лицо не могло быть классифицировано и забыто - в нем ничего не было.
Я чуть было не написал, что это вообще не было лицом, но это неправда. Каждое человеческое существо имеет какое-то лицо.
Что касается фигуры, мужчина был невысоким, достаточно плотным, пропорционально сложенным. У него были коротко подстриженные светлые волосы, голубые глаза, светлая кожа. Можно было бы сказать - классический нордический тип, но это не было правдой.
Я заплатил за сигареты и еще раз посмотрел в его сторону, надеясь захватить в его лице что-нибудь, что расскажет о нем. Не вышло. Оставив его у журналов, я вышел на улицу и свернул за угол. Сама улица, витрины магазинов, полицейский на углу, теплое солнце - все было таким знакомым, что не обращало на себя никакого внимания. Я поднялся по лестнице в свое бюро, разместившееся в доме рядом с магазином.
Приемная моего агенства была пуста. Я не люблю больших толп, тогда нельзя подольше поговорить с интересным человеком, углубить свои знания.
Марджи, секретарша, занималась составлением какого-то отчета и только кивнула, когда я проходил мимо. Марджи, добрая работящая девушка, не могла понять, зачем я трачу столько времени занимаясь разными пьяницами, бездельниками и прочими психопатами, по которым сразу видно - они не обогатят тощего счета фирмы никакими взносами.
Я сел за стол и громко сказал:
– Парень ненастоящий! И сомнений быть не может. Просто ненастоящий!
Услышав собственный голос, я подумал, не начинаю ли сходить с ума. Что значит "ненастоящий"? Я пожал плечами. Просто, наконец-то я попал на того, с кем не могу справиться. И все.
И только тогда до меня дошло, насколько необычно это переживание. Я не испытывал подобного больше двадцати лет. Представьте себе удовольствие, которое можно испытать после стольких лет, встретившись с чем-то непостижимым.
Я выскочил из конторы и бросился вниз, в магазин. Галлахэн, полицейский с угла, с удивлением наблюдал как я несусь по улице. Я помахал ему рукой, сообщая, что все в порядке. Он сдвинул фуражку, почесал за ухом, покачал головой, вернул фуражку на прежнее место и засвистел, увидев женщину за рулем.
Я ворвался в магазин. Парня, понятно, там уже не было. Я оглянулся, надеясь увидеть его за одним из стеллажей, но напрасно. Он исчез.
Медленно я отправился в обратно в офис, пытаясь вспомнить это лицо, чтобы прочитать по нему хоть что-нибудь. Логика продолжала упрямиться. Если бы это было возможно, проблемы бы не было. Лицо было просто пустым, лишенным любых человеческих чувств и эмоций.
Нет, было еще что-то. Оно было лишено... лишено... человечности!
Я повернулся к магазину, надеясь увидеть его. Галлахэн опять посмотрел на меня, но теперь лишь криво усмехнулся. По-моему, соседи считают меня чудаком. Я задаю людям довольно странные, с точки зрения неспециалиста, вопросы. Тем не менее, от многих клиентов я слышал, что когда они выясняли у полицейского как попасть в ближайшее бюро по найму, их направляли именно ко мне.
В очередной раз я поднялся по ступенькам и вошел в приемную. Марджи подозрительно посмотрела на меня и сообщила:
– У вас клиент. Ждет в кабинете.
Казалось, она хочет что-то добавить, но только пожала плечами. А может вздрогнула. Я сразу понял, что-то должно быть не так, раз она не оставила его в приемной.
Открыв двери кабинета, я испытал чувство невообразимого облегчения. Это был он. Собственно говоря, в том, что он здесь оказался, не было ничего необычного. Я владелец агенства по найму, люди обращаются ко мне за помощью в поисках работы, почему бы ему не поступить также?
Среди талантов, которыми я обладаю, особое место занимает способность скрывать свои чувства. Этот человек ни на мгновение не должен был догадаться, какое удовольствие доставит мне его история. Если бы я встретил его на улице, мог бы, самое большее, задать стандартный вопрос, сколько времени, не найдется ли у него огонька, не знает ли он, как пройти к ратуше. А здесь я мог выпытывать его сколько душе угоодно.
Я выслушал то, что он захотел сообщить о себе, а потом приступил к рутинным вопросам. Все было в полном порядке.