Что за чертовщину я сейчас прочёл
Шрифт:
— Нет, это куда глубже. Всё это.
— Если у вас есть теория, то поделитесь с нами, пожалуйста.
Чейстити смотрела сквозь окно на ряд дверей мотеля, раскрашенных в разные яркие цвета. Должно быть, это задумывалось для создания атмосферы праздника, но сейчас вызывало ощущения печального и заброшенного цирка.
— Однажды, — сказала она, — я прочитала статью о паразите, маленьком круглом червяке. Он размножается, поселяясь в телах птиц, а затем птицы падают на землю, полные его яиц. И, понимаете, первоочередная задача этого паразита — попасть внутрь птицы. И, вот что он делает. Он заражает муравья. Это
— Не понял, — сказал я.
Чейстити сосредоточенно вглядывалась в занавешенное окно номера, но за шторами не было ничего видно.
— Когда Мики забрали, первой вещью, которую я немедленно вспомнила, был седьмой день рождения Мики, два года назад. Я отвезла его в Пиццу Шапито. Я помню, что он испугался этих клоунов из стекловаты, которыми были напичканы стены, и нам пришлось уехать раньше. Я привела его домой и сделала ему жареного сыра. Он его обожает. Мы сидели на диване и смотрели мультфильм, где Крис Рок играет зебру, и животные пытаются сбежать из зоопарка. Кажется, тогда я смеялась больше, чем он.
Она замолчала, вновь уставившись на окно. Мы ждали, когда она закончит историю, но она просто смотрела в окно. Мне показалось, что занавесь дёрнулась, и что Мики, может быть, подкрадывался к нам.
И, в конце концов, Эми сказала:
— Два года назад? Это ошибка, Пицца Шапито была разгромлена, когда все крышей поехали, да ещё и мародёрствовать начали. И так с тех пор и не открылась.
Чейстити кивнула.
— У меня нет сына. У меня никогда не было сына.
ГЛАВА 13: ПОГОДЬТЕ, ЧТО ЗА БЛЯДСТВО?
— Этого не может... нет. — возразил я, — Ещё час назад вы были абсолютно уверены в том, что у вас есть сын.
Она рассеянно кивнула.
— И у меня есть воспоминания об этом. О предыдущих восьми годах. Но это всё сплошная бессмыслица, если хорошенько об этом призадуматься. У него нет собственной комнаты в трейлере, что вполне можно объяснить пожаром на моём последнем месте жительства. Но помимо этого у него совершенно нет одежды и игрушек.
— Но... Как вы могли этого не заметить? Типа как, сразу же?
Она покачала головой.
— Видели эти телешоу о барахольщиках, в которых люди сваливают хлам в горы такой высоты, что уже не могут переходить из одной комнаты в другую? Семьи пытаются проводить с ними интервенции, но эти люди буквально не способны заметить мусор, неспособны обратить внимание на то, что что-то не в порядке. Ваш разум становится слеп к самым фундаментальным, базовым вещам. У меня есть кузина, которая весит шестьсот фунтов, но все мысли об этом вылетают из головы в обеденное время. А потом я задумалась об этом паразите. Всё, что собирается сделать этот червь — это убедить муравья в том, что он всегда был здесь, внутри него, и что вскарабкаться на дерево прямо к этим ягодам — именно то, о чём он мечтает. Несмотря на то, что он всем своим нутром должен понимать, что это самоубийство.
— Но люди — не муравьи, — возразил я, — Вы утверждаете, что эта штука появилась и убедила вас в том, что у вас уже есть сын, завершив картину внедрением в вашу голову тысячи воспоминаний о вашем совместном прошлом. Как это вообще работает?
— Воспоминания — это физические структуры в мозге, — парировала Эми, — Всё происходит в точности так, как с тем муравьём. Просто чуточку сложнее.
— Мы все могли почувствовать, как эти сикарашки пытаются вмешиваться в нашу историю, — сказал Джон, — Они не просто начинают выглядеть как мобильник, но внедряют в наши воспоминания мысль о том, что в действительности именно им и являются. Делают её в достаточной степени правдоподобной.
— Хуже всего то, что пёс, судя по всему, в конечном итоге не способен их выявлять, — отозвалась Эми, — Раз уж теперь мы уверены, что "Мики" — один из них...
— Это не первая его ошибка, — сказал Джон, — Он абсолютно не просёк, что тот плюшевый медведь, которого я выиграл на осеннем фестивале, был одержим. Просто продолжил с ним совокупляться.
— О чём ты? — уточнила Эми.
— Ты не помнишь историю с тем медведем? Это было когда я ещё жил в твой квартире на...
Эми запустила в волосы свою единственную руку и произнесла:
— Боже мой. Ты думаешь, что этот пёс был у тебя всегда.
— Эм... Что? — переспросил я.
Эми откинулась на сидении автомобиля.
— Я никогда не видела эту собаку до сегодняшнего дня. Мне казалось, что Джон просто присматривает за ней или что-то вроде того.
Я уставился на дверь комнаты мотеля.
— Нет. Просто... Нет. Это Собак. Они с Молли никогда не ладили. Однажды он пожевал твои сандалии.
— Я никогда не жертвовала обувью ради собаки.
За окном комнаты мотеля снова дёрнулась занавеска.
Джон возразил, обращаясь к ней:
— Нет, это... Они взломали твой мозг. Твой, не наш. Я всё помню. Это была собака Марси, она осталась со мной, когда мы расстались, потому что у её соседа по комнате была аллергия. Кучу времени назад, в тот же год, когда случилась та плохая зима и... вся эта херня начала происходить.
— Да, наверное, это Эми ошибается. Снова. — я обратился к Эми, — Помнишь ту ночь, когда все эти ребята ворвались к нам в поисках, эм, той штуки? И ты выбросила её в реку...
Она покачала головой.
— Я помню это, но там не было никакой собаки.
— Мы ходили с ним к ветеринару! Когда он нализался шоколадного фондю! — возразил Джон.
— У тебя есть рецепт?
— Разумеется, я... Погоди, нет, она нам его не выписывала.
— Мы не были у ветеринара той ночью, Джон.
Чейстити вклинилась в диалог:
— Если вы тщательно сфокусируетесь на внедрённых ими воспоминаниях, то сможете разрушить их, докопавшись до настоящих. Спрятанных там, в глубине. Видите ли, они совершили ошибку, выбрав в качестве цели меня. Можно заставить меня сомневаться в мире, но невозможно заставить меня сомневаться в себе. Мои воспоминания, фальшивые воспоминания, убеждали меня в том, что отцом Мики был какой-то парень, с которым я переспала, парень, которого я встретила на озере и который покинул город после первой же ночи со мной. Но я никогда в жизни не сделала бы ничего подобного: мужчина, который способен на такое, никогда не оказался бы в моей постели. Будь у меня ребёнок — настоящий ребёнок — я жила бы в лучшем месте. В лучшем городе.