Что за тень в твоей душе
Шрифт:
– Гарри!
– вскочил он и начал шарить глазами в поисках своего любимого, то того нигде не было.
– Где он?
– Пошел подышать свежим воздухом, - спокойно ответил Северус.
– Мы тебя битый час не могли привести в чувства. Я даже подумал, что ты летаргическим сном заснул с перепугу.
– Что с Гарри?
– Он пришел в себя спустя секунду, как ты соизволил украсить собой пол этой злосчастной комнаты. С ним все нормально. Слабый, немного потерянный, но нормальный. Память его, речь тоже, судя потому, как он бросился приводить тебя в чувства, у вас мало что изменится в отношениях.
Но Маркус его уже не слушал. Пошатывающейся походкой он направился к выходу, с целью найти Гарри Поттера.
– Он сказал, что будет у озера. Под дубом, - крикнув ему в след Снейп, и когда тот скрылся в дверном проеме, добавил еще парочку непечатных выражений, давая понять, что он думает о поведении Маркуса Акане.
* * *
Наступил рассвет. В утреннем воздухе ощущалось морозное дыхание зимы. За ночь на небе собрались тучи, а утром, словно пух, из них посыпались первые легкие снежинки. Они кружились в танце и застилали землю белоснежным ковром.
Гарри Поттер стоял на берегу озера и задумчиво смотрел вдаль. От этого волшебного снегопада на его душе было одновременно и радостно, и грустно. Радостно от того, что все закончилось хорошо. Было тяжело, очень тяжело и не выносимо больно, но он осилил эту боль и победил. Долгий путь пройден, он перешел линию финиша. Но грусть от потери мешала радоваться этой победе. Сегодня он потерял очень важного для себя человека, человека которого он любил, и которого ему очень сильно будет не хватать. Но изменить ничего нельзя. Это жертва была неизбежна.
За его спиной послышались торопливые шаги. Кто-то спешил к нему со всех ног, не разбирая дороги. Гарри знал, кто это и не стал поворачиваться. Через мгновение этот кто-то обнял его со спины и прошептал: - Живой.
– Как ты себя чувствуешь, Гарри?
– спросил обеспокоенный Маркус.
– М-М-М, необычно. Такое чувство, что до этого я был разбитым на тысячи кусочков, а теперь меня склеили. Появилась уверенность, решительность, спокойствие и... не знаю, что еще. Теперь я полностью контролирую себя. Никаких вспышек агрессии и жуткой меланхолии. Это чудесно!
– Я рад. Что ты помнишь?
– Маркус прижал к себе своего драгоценного мальчика, не желая отпускать его больше ни на секунду.
– Многое.… Там было так странно. Меня окружала тьма, но она не душила и не вызывала страха. Мне было удобно, как в лоне матери, а эта тьма давала мне силу. Я просто впитывал все, что она мне давала, и ждал… ждал нужного момента, когда придется выйти этой теплой влажной тьмы в холодную реальность. А потом была боль…одна всепоглощающая боль. Наверное, такую же боль испытуют младенцы при рождении. Хотя откуда нам знать это.
– Делился своими воспоминаниями Поттер. Маркус слушал его внимательно.
– Потом все резко закончилось, и я стал понимать так много и все, мою голову просто переполняли новые знания, в теле чувствовалась в стократ усиленная магическая сила. Я стал чем-то более совершенным, чем был доныне. А потом пришло понимание всего происходящего.
С этими словами Гарри повернулся к Маркусу и посмотрел на него с необыкновенной нежностью. Его взгляд был переполнен любовью и заботой. Изящная кисть нежно провела по щеке мужчины, и Маркус вздохнув от облегчения,
– Маркус, я хочу тебе кое-что сказать… - тихо прошептал Гарри, и Маркусу показалось, что в этот момент перед ним открылись двери Рая. Похоже, его мечта сбылась, и он наконец-то обрел то счастье, о котором в тайне всегда мечтал. Его сердце билось так, что его удары были слышны, наверное, половине Хогвартса. А Гарри тем временем продолжил:
– Маркус ты … - рука еще раз провела по гладкой щеке.
– Ты - ЛЖИВАЯ СВОЛОЧЬ!!!!
Не успел Маркус осознать эти слова, как сильный удар кулака по лицу заставил его бесформенной кучей свалится на голую землю. Из сломанного носа хлынула кровь прямо на белоснежную рубашку. На автомате он поднес руку к лицу, чтобы прекратить кровотечение, и ошарашено посмотрел на Гарри. От любви и нежности в его глазах не осталось ни следа, там теперь обитала ненависть, злость и жажда мести. Алые губы, какие он с таким упоением целовал, изогнулись в презрительной усмешке.
– Что, Великий и Несравненный Маркус Акане удивлен? Похоже тебе не понятна столь резкая перемена в моем поведении? Так и быть, объясню тебе, любовь моя. Обряд Слияния имеет очень полезное побочное действие - он уничтожает все проклятия и заклинания, наложенные на человека. Оказывается, я и не люблю тебя вовсе! Есть что сказать в свое оправдание?
Маркус молчал. А что он мог сказать? И Гарри это прекрасно понимал.
– Что онемел, почему не пытаешься доказать мне, что это не так? Понимаешь, что крыть больше не чем? Неплохая идея в целом, и если бы не я был подопытным кроликом, я бы зауважал тебя за оригинальность. А так, могу только сказать одно: я тебя ненавижу!!! И никогда не забуду тебе этого коварства! Не поворачивайся ко мне спиной, Маркус Акане, никогда не поворачивайся - у меня в руках нож!
Маркус словно сквозь Гарри смотрел, в его глазах была пустота. Ему хотелось кричать, умолять, доказывать и молить о прощении, но он не мог даже пошевелиться. Его тело окаменело, а голос предательски пропал.
– И последнее. Передай Воландеморту мои слова: Я знаю себе цену, к тому же еще и пользуюсь спросом. Чего не скажешь о нем. Если он действительно хочет видеть Гарри Поттера своим союзником, ему придется изрядно постараться, чтобы убедить меня в целесообразности этого союза.
– Властным голосом приказал Гарри, и после секундной заминки добавил: - Не уверен, что мы еще встретимся с тобой. Темный Лорд вряд ли простит такую оплошность со мной, но может тебе повезет, как любимому сынку. Кстати, поздравляю - ты стал таким же, как твой обожаемый папаша - жестокий, хитрый и не умеющий любить! Сбылась мечта идиота! Брависсимо!!!
С этими словами он покинул Маркуса и быстрым шагом поспешил к замку. А Маркус так и остался сидеть на сырой земле, бледный, с окровавленным лицом, потерянным взглядом и разбитым сердцем. Он понимал, что заслужил все это, что он сам вырыл себе могилу и проклял самого себя. Осознание того, что он сделал, вызвало в его душе такую боль, что он готов был убить себя, лишь бы не чувствовать ее. Слезы, душившие его, вырвались наружу и бесконечным потоком потекли по щекам, а губы тихо зашептали:
– Ошибаешься, умею....