Что за тень в твоей душе
Шрифт:
Гарри решил, что данное выражение лица Малфоя будет «верно» истолковано, если он немного привлечет к нему внимание своими выразительными и очень голодными взглядами. Что он и сделал.
Первыми заметили непорядок с Мальчиком-который-выжил ближайшие соседи. Проследив за направлением страстных взглядов Гарри и вспомнив про блондинку, в которую Поттер был якобы влюблён, они пришли в неописуемый ужас. Рон, у которого правое ухо как загнулось на прошлом ЗОТС, так и не выпрямилось по сей день, быстро отложил вилку. А то, мало ли куда, ему захочется сейчас вставить ее своему другу. Гермиона начала
Драко Малфой как раз перебирал в памяти самые счастливые моменты в своей жизни, но тут почувствовал легкие тычки в бок. Это был Кребб с неестественно вытянутым лицом.
– Чего тебе?
– лениво протянул Малфой. Тот кивнул головой в сторону гриффиндорцев. Драко глянул, и… в его горле моментально пересохло. Гриффиндорцы, а также когтевранцы, ну и пуффендуйцы, конечно, как маятники крутили головой то на него, то на Гарри. А сама же Гордость львятника… ой-й-й-ёй… смотрел на него так, что и полный идиот понял бы, какие желания того одолевают. Он тоже понял и нервно сглотнул. Поттер же в ответ хитро улыбнулся и указал рукой на выход. Драко хотел возмутиться.… Но в голове тут же возникло лицо Темного Лорда и… палочка в его руке… Малфой, бледный как смерть, встал из-за стола. Вслед за ним лениво поднялся и его ночной кошмар.
После того, как они вместе бок обок покинули зал, студенты начали делать ставки. А учителя… Дамблдора к счастью не было на месте, Снейп строчил как сумасшедший какое-то письмо, Макгонагалл прочищала горло, явно собираясь хорошенько поорать, а Акане ледяным взглядом уставился на то место, где только что стояла голубая парочка.
– Перестань так вести себя на людях. Не смей позорить меня!
– начала возникать «слизеринская принцесса».
– Послушай, тормоз… Забыл, как пришел ко мне позавчера с криком о помощи? Уже не нужна?
– Нет, нужна! Но то, что ты делаешь, к ней явно не относится!
– Хм, послушай меня, друг! Я два дня обдумывал, на кой Вол…, не дергайся, Воландеморту надо, чтобы я в тебя втюрился. Ответа я пока не нашел, но зато нашел человека, который мне его найдет!
– И кто этот самоубийца?
– ТЫ!!!
– не без злорадства произнес Мальчик-который-обнаглел-до-предела.
– Придурок! И не надейся!
– А жаль… Тогда между нами все кончено. Я не стану больше ухаживать за тобой. Ты провалишь задание Темного Лорда и твоей семье каюк, - Гарри демонстративно провёл большим пальцем правой руки по своему горлу. Драко, представив себе эту душераздирающую картину, чуть не поседел.
– Стоп! Стоп! Ладно, договорились. Я… Мерлин, это же означает,… я буду шпионом? Да?
– Гарри кивнул.
– Ой, мама, если он узнает, то точно нас всех…
– Твои проблемы! Или так, или выкручивайся сам, - безразлично ответил Гарри. Драко взвыл.
– Хорошо. Согласен.
– Отлично. Теперь давай обговорим, как мы все это будем проворачивать.
– Я не хочу ничего такого на виду у всей школы.
– И как, по-твоему, Вол…, а ну не дергайся, кому сказал! ВОЛАНДЕМОРТ узнает, что ты действительно со мной Шуры-муры крутишь?
– Драко не ответил, поэтому Гарри, видя явные затруднения
– А я знаю как! Он вызовет тебя к себе и лично покопается в твоей памяти, - глаза Драко округлились.
– И что он там найдет? Ничего! А чтобы такого не произошло, нам нужно, наедине, заниматься такими вещами, чтобы сомневаться ему не пришлось, - чтобы до явно тормозящего блондина дошло, Гарри пришлось сделать бедрами пару выразительных движений.
Следующие пятнадцать минут пришлось потратить на то, чтобы вернуть Драко в реальный мир. Гарри уже начинал жалеть, что вообще что-то затеял. Слишком впечатлительный попался напарник.… И, естественно, нервный Золотой Мальчик не заметил, что тушка, которую он тряс, периодически приоткрывала глазки, чтобы запечатлеть в памяти перекошенное лицо «любимого» врага…
– Пришел в себя! Хорошо, - Драко картинно слабо пискнул.
– Предлагаю второй вариант. Мы перед всеми разыгрываем неземную любовь. Сплетни дойдут до Него со скоростью света, а если и папа твой увидит, то визит к господину отпадет сам собой. Ну-с?
Гарри, наверное, был первым человеком на земле, на которого Драко Малфой смотрел таким преданным щенячьим взглядом. Сам слизеринец действительно был доволен достаточно удобным для него договором. Вот только…зажиматься с Поттером на людях, эммм…
«Ладно, как-нибудь переживем. Поттер не Кребб или Гойл. Это может оказаться даже приятно», - стал подбадривать сам себя Малфой и потащил свое бренное трясущееся мелкой дрожью тело в подземелья.
Когда довольные и слегка потрепанные Гарри и Дракос опозданием явились на урок зелий, взгляды всех присутствующих тут же обратились на них. Блондину стало неловко, но крепкое сжатие руки Поттером вернули ему самообладание. Пара медленно проследовала к учительскому столу, за которым восседал не менее ошеломленный Снейп. В полном молчании они взяли по листку с заданиями и направились к единственной пустой парте в классе - сразу перед учительским столом. Сев за нее, Гарри и Драко загадочно улыбнулись друг другу и, не нарушая давящей тишины, стали подготавливать ингредиенты для нового зелья.
Класс был в ауте. Студенты никак не могли понять, прикалываются над ними их лидеры или, о ужас, это всерьёз?! В их полубезумных глазах отражались сплошные вопросительные знаки. А выражение лица профессора не возьмется писать ни один художник. Через несколько минут Северус Снейп наконец-то вспомнил человеческую речь.
– И что вас так задержало, господа?- спросил он голосом, полным отборного змеиного яду.
Драко и Гарри посмотрели на него, показательно вздохнули и хором ответили:
– ЛЮБОВЬ, профессор.
За спиной раздался звук падающего на пол тела. Рон Уизли, засмотревшись на данный спектакль, нечаянно полоснул себя ножом по пальцу и, не выдержав вида крови, грохнулся в обморок. Помощь ему оказывали сразу два факультета, и вскоре он вновь всех радовал своими веснушками.
Несмотря ни на что, урок продолжался. Поттер и Малфой стояли, склонившись над котлом с кипящим зельем так близко, что еще немного, и, казалось, они склеятся. Мало того, они постоянно перешептывались, сохраняя абсолютно неприличное выражение лица.