Чтобы царствовал один в мире Черный Властелин
Шрифт:
Постоянным участником этого шоу был майор Максимов — кто ж еще? В роли гест- стар выступали самые разные персонажи. Популярный актер. Красавчик из рекламы. Незнакомый мужчина, шедший навстречу по улице. Или вообще некий андроид, слепленный по рецепту Агафьи Тихоновны. Ну а кому в этом трио принадлежала доминирующая роль, сомневаться не приходилось.
Она знала как минимум три способа, которые помогли бы справиться с так некстати взбесившимся либидо. И самым очевидным было вернуться к костру, взять кого-то из мужчин за руку и, ни слова не говоря, увести в темноту. Или сразу двоих, чего
Ну нет, спасибо. Это как чизбургер из Макдака. Так хочу, что просто умираю. А потом — зачем я жрала эту гадость?! Просто классика жанра: будьте осторожны в своих желаниях, они могут сбыться. Аня была уверена: осуществление этого желания ей бы точно не понравилось. Одно дело фантазия, другое — реальность.
Два других способа были гораздо проще. Если не сказать, примитивнее. Не так действенны, конечно. Но, по крайне мере, не предполагали чьего-то участия. Можно было выбрать любой.
Одним движением Аня приспустила до колен штаны вместе с ненавистными стрингами и на мгновение заколебалась, рисуя ногтем на бедре круги и квадраты. Потом стряхнула с ног сапоги, стащила одежду и быстро вошла в воду.
Видимо, со дна били мощные ключи — вода оказалась такой ледяной, что у нее перехватило дыхание. И это было к лучшему, потому что иначе ее визг услышали бы, наверно, даже в Эгране. С трудом отдышавшись, Аня нырнула, а когда вынырнула, обозвала себя тупой идиотиной. Похоже, гормональный выброс сыграл злую шутку с ее способностью здраво мыслить. Да, все паскудные желания от холода словно метлой вымело, кто бы сомневался. Вот только теперь ни полотенца, ни теплой одежды. Не говоря уже о том, что надо как-то высушить волосы. Черт его знает, что ужаснее: сидеть в воде или выйти на берег.
Дно озера было вязким, ноги по щиколотку уходили в противный скользкий ил. Аня отплыла подальше и держалась на поверхности, шевеля руками, как рыба плавниками.
Выйти, натянуть на мокрое тело одежду, вернуться к костру и сушиться в ней? Закутаться кое-как в накидку, едва прикрыв зад, но оставить штаны и рубашку сухими? Или просто растереться ею как следует, а потом уже одеться?
И когда она уже совсем собралась выходить, рядом тяжело плеснуло, и чьи-то руки обхватили ее талию…
14. Утренние разборки
— Сдурела?! — загребая, как колесный пароход на Миссисипи, водяной поволок Аню к берегу. — Тут даже днем купаться нельзя, а уж ночью-то… Пиявки бородатые из нор выползают. Присосется — оторвешь только с куском мяса. Хоть бы спросила. Темнейший вернулся злющий, я так и подумал: не дала девка. Спросил, где ты, сказал, что купаться пошла. Вылезай давай!
— Может, отвернешься? — огрызнулась Аня. Полная луна поднялась уже высоко, и прибрежная полянка, на которой осталась одежда, была освещена, как театральная сцена.
— Больно надо на тебя смотреть, — буркнул водяной, подтолкнул ее к берегу и скрылся в глубине.
Отжав волосы, Аня растерлась накидкой, быстро оделась и пошла к костру. Слава, завидев ее, демонстративно отвернулся. Вася только брови приподнял.
— Не сожрали тебя пиявки? — спросил он, покусывая травинку.
— Не успели, — буркнула Аня. — Могли бы и предупредить.
— Кто ж знал, что ты купаться полезешь. Может, спать уже?
Аня посмотрела на расставленную оранжевую палатку, где поместилось бы человек пять, потом на Васю со Славой и взяла со скатерти большой нож, которым водяной разделывал рыбу. Прошлась по краю поляны и срезала три длинные тонкие жердины. Слава вытаращил на нее глаза, Вася прикрыл лицо рукой и тихо засмеялся.
Глубоко вогнав в землю конец жерди, Аня согнула ее дугой и заглубила второй конец, а потом все то же самое проделала с остальными.
— Чем тебя палатка не устраивает? — поинтересовался подошедший водяной. В руках он держал сложенные стопкой одеяла.
— Вот только не хватало спать с двумя мужиками, которые храпят и портят воздух, — отрезала Аня и взяла у водяного одно из одеял.
— Я не храплю! — взвился Слава.
Проигнорировав его возмущение, Аня отправилась в ельник и нарезала лапнику.
— Спешите видеть, шоу йогов, — никак не мог угомониться Слава. — Сладких снов на иголках.
Подойдя поближе, Аня рывком выдернула из-под него пенку и бросила ее в шалаш на лапник. Потом, сдвинув на землю посуду, взяла скатерть и накинула поверх жердей.
— Спокойной ночи, — сказала она, забираясь вовнутрь.
Несмотря на предыдущую бессонную ночь, уснуть не получалось. Аня слышала, как о чем-то разговаривают Вася и Слава, раздраженно, на повышенных тонах, но не могла разобрать ни слова. Наконец все стихло, и тишину нарушали лишь обычные звуки ночи: плеск волн, шелест листьев, мерный стрекот кузнечиков.
О чем бы она ни подумала, мысли все равно сворачивали либо к Васе и Славе, либо к глобальному «что делать?» Наконец Аня задремала. Всю ночь ей снились жуткие непристойности вперемежку с героическими сюжетами, которые всегда заканчивались одинаково: ей отрубали голову на рыночной площади Эграна.
Под утро в сон зачем-то заявилась бабушка Матрена Евграфовна в лиловом шелковом платье по моде середины прошлого века.
— Анька, — сказала она, затягиваясь пахитоской, — учти, жизнь — как детская рубашка. Короткая и вся в говне. Поэтому надо ценить то, что выпадает. В старости пожалеешь о каждом, с кем не… кому отказала. Вот увидишь.
— Не пожалею! — обиделась Аня. — Можно подумать, ты спала со всеми подряд.
— Конечно, нет, — усмехнулась бабушка. — В том-то и дело. Но в девяносто лет все выглядит иначе, уж поверь.
— Зачем? Я все равно не доживу. И прекрати курить эту дрянь, воняет какой-то тухлятиной.
Бабушка улыбнулась, мудро и загадочно, потушила пахитоску и растаяла в воздухе.
Аня открыла глаза. Спереди ее шалаш был открыт, и она могла видеть, как за озером разгорается рассвет. От воды тянуло сыростью, и Аня плотнее завернулась в одеяло. Запах из сна так и не исчез. Приподнявшись осторожно, чтобы не развалить свое хлипкое логово, она увидела на «пороге» букет странных белых цветов, которые душно пахли болотом.