Памяти Заикина Ильи Малаховича, солдата «Алеши», снайпера стрелковой роты 1069-го стрелкового полка 311-й стрелковой дивизии, погибшего 26.01.1944 у деревни Северная Поляна Шимского района Новгородской области.
Имя увековечено в списках воинского кладбища в деревне Голино.
Я снова вижу это фото, прошедших дат, событий след,Как будто манит меня кто-то, былого слепок и завет.Погиб в Погостье, так считали, солдат Алеша имя есть,С ошибкой дату смерти дали, как перепутали – Бог весть.Но не могу, как будто ниткой, я связан с карточкой войны,И вот с надеждой слабой, зыбкой, ищу разгадку я в сети.Илья Заикин, не Алеша, погиб по Шимском, вот итог,Хоть лучший снайпер, пулей скошен, в Поляне Северной залег.Открыл свой личный счет для мести, шестнадцать фрицев положил,Готовил снайперов на месте и разминировал сто мин.Прошел Погостье, что не шутка, чтоб здесь у Новгорода лечь.Как можно
в этой схватке жуткой себя в пехоте уберечь?Пусть будет мой рассказ как память, как дань потомков людям тем,И отпустить его, оставить, теперь могу уже совсем.Пускай летит душа в деревню, которой, может, след простыл,Чтоб там среди родных наверно войну забыл и всех простил.
Невский пятачок
Памяти павших
Автобус привез экскурсантов, пошли по дороге толпой,На фоне Невы и у стелы из фото отчет и – домой.Один пожилой только молча к березе прижался щекой.Глотая таблетки поспешно, за сердце держался рукой.Сюда приезжает весною и в воду глядит столько лет.На дне под болотистым илом как будто он ищет ответ.Ладони река обжигает, и темные воды влекут,Тогда переправились ночью, контузило миною тут.За борт его бросило взрывом, и плот разлетелся в куски.Наряд вместе с пушкой разбило, его же снесло в камыши.В секунду вся жизнь пролетела, и берег был кровью омыт.На правом пехота засела, на левом противник стоит.Вся жизнь, от рожденья до смерти, промчалась за тридцать секунд,А ангелы божьи на крыльях под белые руки ведут.Атаки сменялись атакой, закат от разрывов чернел,Но бьет пулемет непрестанно, с ума сходят немцы от тел.Они вырастают горою, числа нет от павших людей,Но в штабе приказы упорно отправят на смерть без затей.Вот так, не геройски, а просто, разорваны в клочья и в пух,Пехота вся загнана в угол и быстро испустит свой дух.Лежал в камышах он и видел, как души на небо летят.Они журавлями кричали, летели кто в рай, а кто в ад.Сестра подобрала под утро, и в госпиталь был отвезен.С тех пор он ночами метался, наследие мрачных времен.Тот берег мы все же забрали, прорвав оборону врага.Война передвинулась дальше, на Запад плывут облака.И вот через годы и вехи стоит фронтовик у реки,И кажется, будто навеки он душу оставил вдали.
Невский пятачок – это условное обозначение плацдарма на левом (восточном) берегу Невы, рядом с Невской Дубровкой. Этот плацдарм удерживался советскими войсками с 19.09.1941 по 29.04.1942 и с 26.09.1942 по 17.02.1943 гг. в ходе попыток прорыва блокады Ленинграда.
Отсюда советские войска неоднократно пытались начать наступление на Мгу и Синявино, чтобы прорвать блокаду Ленинграда. Несмотря на все героические попытки расширить плацдарм, развить наступление не удавалось. Потери солдат убитыми и ранеными в этих местах огромные. Количество убитых на квадратный метр, по некоторым оценкам, до 17 человек, при общих размерах пятачка от 4 до 1 километра в ширину и от 800 до 350 метров в глубину. Размеры этого пятачка постоянно менялись в ходе боевых действий.
По оценкам историков, значение пятачка заключалась в том, что советские войска сумели сковать здесь немецкую группировку врага и, кроме того, это место было единственной возможностью для прорыва блокады Ленинграда. Поэтому потери здесь были огромные.
Поисковики здесь находят до сих пор боеприпасы, оружие, которые остаются активными и опасными.
«…Ленинградский фронт, скованный тяжелыми боями на Пулковских высотах, смог выделить для деблокирующего удара навстречу 54 армии лишь одну стрелковую дивизию и бригаду морской пехоты. В ночь на 20 сентября 1941 г. соединения Ленинградского фронта (115-я стрелковая дивизия под командованием генерала К. Ф. Конькова и 4-я бригада морской пехоты генерала Б. Н. Немашева) форсировали Неву и захватили на левом берегу небольшой плацдарм (4 км по фронту и 800 м в глубину). За этот клочок земли (так называемый Невский пятачок) развернулась напряженная борьба …Ожесточенная борьба на Невском пятачке продолжалась почти 7,5 месяцев… потери на Невском пятачке за все время борьбы достигли по официальным данным 50 тыс. человек…» [2]
2
Балашов А. И., Г. П. Рудаков. История Великой Отечественной войны (1941–1945). – СПб.: Питер, 2006. – С. 146.
Борис Аграчев и Ольга Будникова
Памяти военного врача 330-го стрелкового полка Бориса Исааковича Аграчева и санитарного инструктора 330-го стрелкового полка Ольги Ивановны Будниковой.
Любили друг друга так нежно, как можно на фронте любить,Когда была смерть неизбежна, но все же надеялись жить.Он врач, и она в медсанроте, любовь красной нитью была,О ней говорили в пехоте, когда затихала стрельба.Всех женщин на правый, на берег,Отправят под ночь, на плотах,Стояли друг с другом, не верят, застыло прощанье в глазах.Стоит, понимает и знает, а сердце не может принять —Навеки она провожает того, кого хочется ждать.Чем можно на память приметить?– Трофейный возьми пистолет.А он посмотрел, усмехнулся: «Родная, спасибо тебе.Прощай, – а затем улыбнулся. – Иду я навстречу судьбе».Прижал к гимнастерке покрепче: «Потом вспоминай обо мне».И там их война разлучила, ни строчки, ни весточки нет,Ждала, никого не любила, и вот вдруг приходит ответ.Блиндаж тот был найден, раскопан, минуло полвека с тех лет,Врач тоже был с ними откопан, а рядом в руке пистолет.Пробит был висок аккуратно, надежно ему сослужил,И вновь и уже безвозвратно на встречу ее пригласил.Теперь тишина, только ветер над склоном с рекою шумит,А сердце наотмашь бьет плетью, сжимаясь, рыдает, болит.
В конце 1942 года на Неве начался ледоход, который существенно затруднил связь гарнизона Невского пятачка с основными силами Невской оперативной группы на правом берегу. Немецкое командование приняло решение воспользоваться этим и ликвидировать плацдарм. Операция получила название «Загонная охота». Оборону на пятачке держал 330-й полк. Полк занимал оборону на фронте 4 километра, от оврага севернее Арбузово. Глубина плацдарма составляла 500–800 метров. В конце апреля 1942 года у командного пункта продолжали бой всего несколько человек, во главе с начальником политотдела А. В. Щуровым. После войны этот блиндаж (щуровский) был обнаружен поисковиками. К 29 апреля очаги сопротивления были уничтожены, однако некоторые бойцы сопротивлялись до начала мая. Большинство защитников плацдарма погибли.
Ольга Ивановна Будникова. Фото из книги «Плацдарм: Невский пятачок. 1941–1943», сборник статей. – СПб.: ГАЛАРТ, 2018
Поисковикам удалось опознать в этом «щуровском» блиндаже шестерых человек, после войны.
В том числе «…старшего врача 330-го полка военврача 3-го ранга Аграчева Бориса Исааковича – по знакам воинского различия и личным вещам. В кармане у него лежала записка: «Оленька, прощай, больше мы с тобой никогда не увидимся». Через ветеранов полка удалось выяснить, что послание адресовывалось санинструктору 330-го стрелкового полка О. И. Будниковой.
Борис Исаакович Аграчев. Фото из книги «Плацдарм: Невский пятачок. 1941–1943», СПб.: ГАЛАРТ, 2018
Война войной, но она не могла отменить любви. Так случилось с 19-летней Ольгой и 28-летним Борисом. Накануне ледохода, в числе других женщин-медработников, ее эвакуировали на правый берег. Прощаясь, Ольга подарила ему трофейный карманный пистолет «Шмайсер». Борис пошутил: для настоящего боя подарок не годится, но хорош, чтобы застрелиться. Так оно и случилось – в височной кости с правой стороны черепа зияло отверстие от пули, а рядом лежал маленький «Шмайсер». Боевой путь Ольги, добровольцем ушедшей на фронт через две недели после начала войны, отмечен 17 правительственными наградами, одним тяжелым и тремя легкими ранениями. Победу встретила в Кенингсберге и вернулась домой – в Ленинград. Верность первой любви сохранила до конца своих дней. Ольга Ивановна Будникова скончалась в 2001 году…» [3]
Памяти Ковригина Михаила Петровича, младшего лейтенанта, командира взвода 3-го стрелкового полка 291-й стрелковой дивизии.
Пульсирует жизнь, и звезды над городом,Шоссе переполнено, вечер настал.Несутся машины, торопятся, холодно,А воздух тяжелый, он за день устал.День кончен, но мысли гнетут, накрывают,Особенно в мае, щемящей волной.Мой город задумчив, меня приглашаетВ блокадную зиму, на встречу с войной.Я сяду на кухне и выключу радио,И медленно время меня усыпит,Глазами отца увижу я зарево,Застывший трамвай на рельсах стоит.Я вышел во двор, пуста Моховая,В рассветной тиши мне слышны шаги.Вдали у моста ополченцы шагают,А мне за Литейный, в больницу дойти.Я в госпиталь взят, пока что в запасе,Свое отслужил еще до войны.Пускай инженер, по хозяйственной части,Работы хватает до зимней поры.Зима, холода, ленинградское марево,Застыли каналы, дороги, дома,И гулко за городом охает, намертвоЛюдей пришибает взрывная волна.Набрать бы воды и добраться до дома,Качаясь, иду, сквозь снег и пургу,А ты меня ждешь и смотришь с балкона,Как я под бомбежкой тихонько бреду.А мать в окружении, страшно, нет писем,И мысли терзают: что делать, как быть?В июне ты с дочкой дорогами рысьимиОт немцев прорвалась, чтоб в городе жить.Зима убивает, блокада крепчала,И ты потеряла мать быстро свою,Она на полу, под кроватью лежалаИ жизнь картой хлебной спасала твою.Потом на салазках, сквозь ветер и вьюгу,На Охту, на кладбище вез я ее.А мы обещали с надеждой друг другу,Что выживем, сдюжим свое бытие.Но мне до весны дотянуть не придется,И смерть мне в затылок стала дышать,Уйду я на фронт, лучше пуля, чем простоОт голода здесь, зимой, умирать.Я стал лейтенантом, окончил училище,Полгода военных в него проходил,А после в артполк, в окопы, в чистилище,На Финский залив, в Сестрорецк угодил.Всю зиму должны подготовку отстреливать,С переднего края немцы видны,Вот градус настрою, точнее примеривать,Снаряд бронебойный запрячу в стволы.Пороги Невы мы держали уверенно,На левом – противник, на правом – свои,А ночью в землянке я думал намеренно,Когда перечитывал письма твои.Я верил: прорвемся, что все-таки выстою,Блокада закончится, городу жить,И первый салют над Марсовым выстрелю,И жизнь не угаснет, тонкая нить.На город наплыли тучи дождливые,И мертвые с карточек молча глядят,А я возвращаюсь в денечки сварливые,Где память постыла и мертвых не чтят.Вопросы теснятся, а время несется,И дни календарь снова будет листать,Спросить бы у них, но мне не придетсяНа эти вопросы ответы узнать.Что будет – не знаю, пока земля вертится,Мне хочется с миром навстречу шагать,И все еще верится: жизнь образумится,И в городе пушкам лишь время считать.
291-я стрелковая дивизия была сформирована в городе Рыбинске. Рядовой состав на укомплектование дивизии был прислан из эвакуированных районов Ленинградской области, по преимуществу старших возрастов. Младший командный состав прибыл в дивизию тоже из запаса. На должности командиров взводов и рот были назначены курсанты военных училищ, которые в прошлом военного опыта не имели. Командирами батальонов были назначены командиры в запасе, давно ушедшие из армии, которые хотя и имели опыт, но из времен гражданской войны и устаревший. Времени для обучения не было.